Волгодонские бдения

Тут мною собраны некоторые мои публикации периода жизни в городе Волгодонске (Ростовская область), отражающие, главным образом, накал политической борьбы.

Конечно, за 22 года жизни на Дону мною написано и опубликовано раз в сто больше, но я никогда не собирал и не хранил свои публикации; и эти-то сохранились лишь потому, что в моём архиве случайно зажились их рукописи. Теперь я, конечно, немного жалею, что многие весьма острые, а также принципиально важные для меня статьи в волгодонской прессе утрачены, похоже, навсегда. Поэтому прошу всех, у кого каким-то образом сохранились газеты с моими публикациями, прислать мне их сканы или хотя бы чёткие фотографии.

МЭРСКИЙ ПОСТУПОК, или ПРАВОСУДИЕ, КОТОРОЕ СЪЕЛИ МЫШИ

ЧЕСТЬ всякого человека священна и неприкосновенна. Защита своей чести и достоинства — безусловное, святое и законное право каждого пришедшего в этот мир. И даже тот самоочевидный факт, что слишком многие представители рода людского вспоминают о чести не тогда, когда совершают предосудительные деяния, а когда их в эту шкоду тычут носом, дела не меняет.

Нынешний глава администрации нашего богоспасаемого города ронял свою честь долго, потому как падала она всё с большей и большей высоты. Сначала, в качестве платного комсомольского функционера, служил на посылках у сыто отрыгивающего горкома КПСС. С точки зрения законов, тогдашних и нынешних, ничего нелегитимного в этом холопстве нет, а по совести — одно сплошное грехопадение. Затем, будучи заместителем председателя городской думы, при председателе Хижнякове, участвовал в опускании Волгодонска на то самое социально-экономическое дно, на которое, словно я не я и ответственность не моя, двулично указывал после выдвижения собственной кандидатуры на высший городской пост. И вот уже третий год, наобещав горожанам с три короба в обмен на их голоса, не менее красноречиво доказывает каждым своим мэрским поступком, что облапошил доверчивых избирателей, ровно малых детей, поскольку ни одно предвыборное обещание не исполнил. (Иллюстрировать сие примерами нет нужды — их хоть пруд пруди в местной, областной и даже всероссийской печати.)

И вот, наконец, его честь грохнулась-таки оземь и осталась валяться в луже собственных экскрементов, что еще 15 августа позапрошлого года дал вполне сочувственно понять фигуранту Григорий Заболотский в статье «Временщики», напечатанной в тогдашней газете «Волгодонская неделя плюс». Эта статья, как показало время, фактически открыла перечень поистине мэрских поступков, в составление которого, в той или иной мере, следом за Заболотским, внесло свою лепту большинство волгодонских средств массовой информации, а также участники бесчисленных митингов, пикетов, собраний и кухонных посиделок.

Но тогда, полтора года назад, «Временщики», вероятно, показались их герою единичным, а потому и не заслуживающим внимания проявлением персонального недовольства. Однако когда с течением времени недовольство провальным рулежом нынешней администрации стало массовым, если не сказать всеобщим, а там забрезжила и весьма реальная угроза принудительной отставки в результате городского референдума об отрешении несостоятельного градоначальника от должности, взгляд его на уже слегка подзабытую публикацию коренным образом изменился. Тут-то и вспомнил о чести пропащей.

Поздновато, прямо скажем, — платье желательно беречь снову, — да уж чего ж теперь сетовать. Ладно, хоть вспомнил, пусть и с меркантильными видами. И я его за то лишь похвалю — искренне и без дураков.

Хвалил бы и дальше, потому как глава администрации вроде бы наконец-то оставил свои прежние замашки брать упертых журналистов на испуг незлым тихим словом (за подробностями отсылаю к Алексею Ионову, а также участникам недавнего «выездного заседания бюро горкома комсомола» в редакции «Вечернего Волгодонска») и пошел единственно правильным — правовым —путем: обратился в суд, выиграл дело в Волгодонске (ниже расскажу, какой ценой, но это вопрос второй) и добился того, что судебная коллегия по гражданским делам областного суда отклонила кассацию ответчика (а вот какой ценой удалось это, еще предстоит выяснять), и судебное решение вступило в законную силу.

КАЗАЛОСЬ БЫ, здорово: восторжествовало право, и долгое время спокинутая, социально незащищенная, без определенного места жительства честь главы волгодонской администрации признана теоретически наличествующей (практически, правда, ее давно никто не видел) и подлежащей реабилитации, на сколько хватит отсуженных у ответчика пяти новых тысяч.

Но радоваться что-то не тянет. И даже знаю, почему, и вам скажу: права на нее, эту несчастную брошенку, когда та вдруг снова понадобилась, чтобы вышло пожалостливее, защищали не с чистым сердцем, да и рук не помыв. Чем уж она так провинилась перед незалюбившим ее хозяином, а только не христианской благостностью, но растиньяковской расчетливостью, если не сказать бордельным непотребством веяло при этом от действий Волгодонского городского суда. Не поруганную невинность вызволяли из бусурманских журналистских лап, а презираемую, хотя и нужную время от времени в хозяйстве содержанку.

Я прошел рядом с автором «Временщиков» часть судебного марафона. И ни разу — ни в Волгодонске, ни в Ростове — не услышал от стороны истца ни слова в Защиту его чести! Не заметил ни боли сердечной, ни рвущейся на части души. Все больше, по смыслу, конечно: его она, так и не замайте чужого, отдайте — пусть будет... Лабазное какое-то отношение, как к краденой вещи. Да что говорить, если истец ни на одно судебное заседание по поводу его же собственной чести (а что еще может быть дороже нравственному человеку?!) так ни разу и не наведался: как, мол она там, бедолага, в сиротстве, одна-одинешенька среди чужаков. Мою бы честь тронули — я бы не стал, по-чеченски, гнать перед собой женщин. Сам бы поднял перчатку, а уж коли не отстоял, сам же и пал под неправым судебным решением, как дантесовой пулей, по-пушкински — не всуе будь, Александр Сергеич, помянут в год своего двухсотлетия.

В тяжбах о защите чести и достоинства закон велит доказывать свою непорочность не истцу, а ответчику. Аргументы последнего были бесспорны —ни суд, ни «женский батальон», заслонявший истца, опрокинуть их не сумели. И тогда судья Терентьева, может быть, видя, что истца его честь не особо-то и колышет — навалять бы только обидчику и тем дать острастку прочим нынешним, присным и будущим распоясавшимся критикам, пошла на такое поругание его бесхозной бомжующей чести, на которое и самый отмороженный критикан-журналюга пойти постесняется.

За свою жизнь я наблюдал многократно, как идут на подлог стороны процесса, выгораживая себя или топя супротивника. Это скверно, но хоть объяснимо психологически. А тут подлог совершила судья! До какой же степени надо в душе презирать истца, чтобы, бесчестием честь поправ, сыграть с ним столь мерзопакостную шутку?! Наверное, специалисты психоанализа лучше меня разочли бы, с позиций фрейдизма, потайные мотивы судьи, но мне, журналисту, «СТП человеческих душ», мнится: Терентьева попросту раскусила, насколько истцу, по большому счету, до фени, при нем ли его честь или опричь. Поняла: товарищ желает результатов теста на стерильность, сделанного руками любой чистоты, — была бы соответствующая «гумажка». И решила: хотите — а нате!

И вот в суде под фанфары оглашаются результаты так называемой текстологической экспертизы инсинуаций ответчика, полученные судом —теперь, доки юриспруденции и пчелки Фемиды, держитесь за стулья! — в частном порядке. Опять же, расписываясь в дилетантизме, не берусь давать голову на отсечение, но все же, сдается, ничего подобного мировая судебная практика покуда не знала. Переройте хоть тысячу раз процессуальный закон, — нипочем не найдете подобной правовой нормы!

Как уж судья Терентьева, постановив направить запрос о необходимой для прояснения дела, как корове седло, текстологической экспертизе на факультет филологии и журналистики РГУ, стакнулась с тем мелкотравчатым типом, что подогнал ей окольным путем угодные невзыскательному по части морали и этики, с ее точки зрения, истцу экзерсисы, пусть на ее совести и останется. Однако же этот запрос, как ни искали в Волгодонском горсуде по книге исходящих документов, никогда из его стен не «исходил» и, как официально пишет нам с ответчиком декан филжурфака РГУ, на этот факультет не «входил» и, естественно, никаких распоряжений на это счет уважаемый единоначальник-профессор Корнилов ни Боже мой не отдавал.

«Её» же «честь» построила констатирующую часть своего решения на выводах подложной экспертизы целиком, поскольку никаких других доводов в пользу якобы неправомерных действий ответчика в ходе нескольких судебных заседаний добыто так и не было. Мы обратили на это внимание судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда, а та перевела меланхоличный взгляд на участвовавшего в рассмотрении нашей кассации прокурора и услышала: да экспертиза-то и не нужна была. Именно так, повторю, полагали и мы, но уж больно видно хотелось «объективного» суждения стороне истца, которой споспешествовала готовая бежать впереди паровоза законности ради ублажения власти судья Терентьева...

И все же решение, как уже говорилось, оставлено в области без изменений и вступило в законную силу. Но это уже другая история, которой тянуться еще и тянуться. И мы с ответчиком, и областная пресса вкупе с правозащитным движением еще постараемся дознаться, от каких таких резонов работник областной прокуратуры не взвился от негодования, имея перед собой все бесспорные доказательства подлога — другими словами, тяжкого уголовного преступления. Представьте, к примеру, рассмотрение дела по обвинению в убийстве, совершенном лицом, которого убитый, скажем, оскорбил. И вот прокурор вяло так машет ручкой и дает понять, что факт убийства можно и не брать в расчет, поскольку убийца в самом деле был обижен, что очевидно всем и каждому, и потому вполне мог обойтись без душегубства. И уголовный суд, вообразите, закрывает на убийство глаза.

НИКАКАЯ борьба не обходится без невосполнимых потерь. И в той, что осенью прошлого года, под предлогом защиты своей чести и достоинства, а на самом деле ради создания пугающего прецедента для думающих, но трусоватых, развернул глава нашей администрации, такие потери тоже есть.

Ну, чем вам не невосполнимая утрата для нравственного самочувствия волгодонского общества, если мы все вскоре, оборони Бог, узнаем, что городской голова снова ссильничал свою надкушенную честь, публично не отринув с брезгливостью пиррову победу в тяжбе, добытую ценой подлога —пусть и не им совершенного, но ведь ради него. Принять как должное такую медвежью услугу от ближних или дальних своих идиотов и не бухнуться в ноги к надзорным инстанциям, моля отменить, Христа ради, самубийственный вердикт — решение необратимое, как обрезание крайней плоти. Потом уж, конечно, нельзя будет отрицать, что якшаешься с криминалитетом, меняя с ним услугу на услугу, и сетовать, когда твою честь станут все, кому не лень, как говаривал некогда один мой остроумный знакомый, прилюдно комкать и брюхатить. Пока, подчеркну для ясности, нам не известно, что «подстава» проглочена, — «Чапай», похоже, «думает»...

Вечная память и Терентьевой как судье. Теперь лишь последний тупица и обалдуй, чье имя, пророчу, войдет в поговорку, окажись он в волгодонском судебном присутствии, не заявит ей отвод — по причине полнейшей нравственной абортированности. И никуда не денешься, проглотишь и не подавишься, раз ворота-то в дегте. Еще на процессе я с горьким недоумением наблюдал, как вольно сия самонадеянная мадам обращается с процессуальными нормами и думал: «Ох, «Ваше бесчестие», не доведет тебя когда-нибудь до добра своя же фанаберия», — но и помыслить не мог, что это случится так скоро.

Не позавидуешь и новоиспеченному председателю горсуда Гаврицкому, судье слабому и амбивалентному («плавали — знаем»), но попавшему в случай на полнейшем безрыбье (написал же о себе однажды Евтушенко: «Я на безрыбье Пушкин»...). Ему б хоть какой-то товар нынче лицом показать, а тут грядет всероссийская слава суда, где по штату числится пойманное за руку жулье, подгонявшее закон под нравственные параметры градоначальства.

Но это все, по гамбургскому счету, ерунда. И суды ущербные, и судьи, и градоначальники — лишь частный случай, дробные величины с общим дутым знаменателем. По-настоящему невосполнимую потерю понесла полновесная единица — самое Правосудие. Вот как далеко может завести его лавирование между целесообразностью и законом! Соображения целесообразности — в понимании волгодонской администрации, лишь для видимости облеченные в некую законообразную упаковку, — не просто образчик предвзятого и насквозь порочного судопроизводства. Нет, други мои, это свидетельство инфантильного правосознания холуйствующих судей, для которых закон — не высшая ценность, не самодостаточная величина, а все то же пресловутое дышло, вследствие чего в обществе получают приоритет интересы власть имущих, лежащие вне сферы права.

Судебные решения, построенные на лжи, подтачивают верховенство закона, ставят под сомнение торжество его духа. Чем это может обернуться, тому история знает немало примеров.

Не стоит забывать, господа судейские, что в перечне властей суд и пресса —соседи. Они, как известно, третьи и четвертые в этом списке. И когда очередной тоталитарный Ценнобер приступает к обрезке властных ветвей костенеющего государства, то делает это с конца, и первой неизменно отчекрыживается свободная пресса. А следующая-то за ней оголенная власть не законодательная, не исполнительная — судебная! Так что, не в ее интересах собственными руками обрушивать перед собой спасительный заслон от поползновений элитных («фактических», как сказал бы булгаковский профессор Преображенский) властей, располагающих не одними лишь книжками со словом «закон» на обложках и мантиями (если только их, как Волгодонске, заодно с правосудием, не слопали мыши), но и грубой силой. Попомните, что после утраты полноценной свободы печати и слова никто в обществе больше не даст и полушки за независимость суда.

В концлагерях нашего века на одних нарах с языкастыми журналистами гнили и судьи — те самые, что, проституируя Правосудие, угодливо подыгрывали всяческому начальству, пособляли ему расправляться их руками со своенравными бумагомараками, исходя из «высших интересов». И на своей шкуре убедились, что для любого начальства всего целесообразнее, чтобы в обществе впредь не водилось ни нас, ни вас. Вообще.

Александр ЖАБСКИЙ.

ОТ РЕДАКЦИИ. Просим прокуратуру Волгодонска считать эту публикацию официальным обращением редакции по поводу имевшего место подлога, провести прокурорскую проверку и возбудить уголовное дело по статье 307 УК РФ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в декабре 1998 г.

ДВОЙНАЯ ЯВКА С ПОВИННОЙ

Выступая на прошлой неделе в прямом эфире ВТВ, наш городской голова заявил, что кругом его изобличившую «крутую» проверку по следам нашумевшей статьи «Неужели это правда?» гордума предприняла не просто так, а выполняя чей-то социальный заказ. Перед лицом столь неординарной прозорливости отпираться бессмысленно, а посему хочу сделать публичную явку с повинной: Сергея Горбунова «заказал» я.

Это именно мой заказ исполняла думская комиссия во главе с Татьяной Заика, докапываясь до самого донца бесчисленных нарушений жилищного законодательства и умопомрачительного даже для Горбунова, не слишком щепетильного в этом вопросе, превышения должностных полномочий. Думцы, естественно, знают, что я выборами неизменно манкирую, ни за них, ни за главу города (а равно и против) не голосовал, и потому особенно волнительно, что не затаили обиду, а великодушно сделали все, как я, типичный городской обыватель, и желал, в лучшем виде. Пусть, и впервые за годы своего «думского сидения», но ведь когда-то ж надо начинать. И это трижды похвально; глядишь, может меня еще и увидят на избирательном участке.

Не знаю, будет ли впечатляющим результатам думского розыска дан какой-либо ход (набедокуривший мэр прямым текстом вещает, что правовых последствий для себя не ожидает) или всё получившие из горбуновских рук депутаты уже опомнились и клянут себя за фрондерство. Они сделали главное: 25 июля сего года настал момент истины.

В тот вечер с телеэкранов глава города во всеуслышание заявил, что за полгода до выборов он плевать хотел на нас с вами.

Слова были, конечно, другие, но это лишь добавляло цинизма. Если раньше горожане хоть на что-то надеялись, то ныне развеяны остатки последних иллюзий: случись в нашем общем доме какая беда, простолюдинам на мэрскую заботу рассчитывать бесполезно.

Волгодонцев крепко задело, что в то время, как бедолаги из «дома-призрака» 35а по Октябрьскому шоссе куковали в палатках, страшась его разрушения, слали слезницы только что не господу Богу, искали понимания и поддержки российских и множества зарубежных средств массовой информации, Сергей Горбунов раздавал кому ни попадя пустующие квартиры в полутора девятиэтажных блок-секциях новостройки.

Теперь он отпирается: мол, жители дома, мировая известность которого затмила печальную славу 35-го, жертвенного, были признаны нуждающимися в жилье постановлением федерального правительства лишь 7 июня. Он полагает, это его извиняет. Но вы только вдумайтесь, дорогие мои сограждане, соседи по городу, в конце концов избиратели, черт вас дери: а до этой даты мэр что, не знал, что «дом-призрак» для проживания не пригоден, не видел, что его обитатели — вовсе не корыстные вымогатели, спекулирующие на трагедии?

Всё он, конечно, знал и всё видел. Но сердце его оставалось каменным. Не о жертвах прошлогодней ужасной сентябрьской ночи он думал, а пекся о благополучии, скажем, первого зама прокурора города С. Лубенца, судей Л. Докиной и Г. Братановой, собственного верного помощника С. Макарова, во всем ему поддакивающей редакторши «Недели Волгодонской» Т. Непомнящей и многих других — куда более полезных ему, чем какие-то пострадавшие, которых чаша сия, слава Богу, счастливо миновала, но которых мэру страсть как хотелось одарить за преданность еще одним жильем (они все уж никак не прозябали в палатках!).

Да, за это его к уголовной ответственности не привлечешь: он, похоже, и в самом деле не потратил на свои подношения ни копейки из выделенных страной средств на преодоление последствий взрыва. Но жутковато становится, право слово, глядя, как с детской непосредственностью радуется этому большенький уже дядя, не считающий все остальное (и главное!) преступлением против совести.

За такие преступления судят другим судом. Надеюсь, горожане отважатся на него в начале следующего года — на очередных выборах главы города. Неужели они простят, что их мэр в трудную для них минуту душой был не с ними, а со своими... как бы их помягче назвать? Неужели забудут, согласятся с беспредельно циничным горбуновским пассажем, что трагедия трагедией, а жизнь не останавливается («Что ж теперь улицы не мести?), и квартиры, если есть возможность, нужно выделять? «Еще и башмаков не износила...»

А ведь и сама эта «возможность» взялась не просто так. Три блок-секции дала в долг атомная, но — ТОЛЬКО потому, что случилась беда! Дала в расчете на то, что в квартиры, которыми она согласилась временно поступиться, въедут люди, которых взрыв оставил без крова. Как бы я ни относился к нашим атомщикам, никогда не поверю, что они имели другие намерения — например, ссудить нашего мэра подарками для его приближенных. Да и потом, если у них на уме было именно это, чего ж они не ссужали его ДО взрыва — дом то сей «высокой степени готовности» пребывал в этой «готовности» уже не один год?

Так что, даже и не посягнув на федеральные вспомоществования пострадавшим, С. Горбунов все равно попользовался ИХ бедой в СВОИХ целях. А теперь обижается, когда глаза колют. В том числе, и на думское руководство. Вон жену Э. Рыкова обложил прокурорской проверкой. Спору нет, Т. Переходенко ее заслужила. Но разве она не заслуживала ее много раньше? И разве может зависеть требовательность мэра к начальнику отдела своей администрации от того, чья она жена и насколько хороши или плохи взаимоотношения ее мужа с градоначальством?

Но мэр ведь попользовался не только бедой пострадавших. Он договорился, по его же собственным словам, с руководством АЭС, что оно одолжит Волгодонску полторы блок-секции в счет положенной городу 10-процентной квоты в домах, которые АЭС построит в будущем. То есть, полезным С. Горбунову чиновникам фактически отдано жилье тех, кто его давно ждет в необъятной городской очереди и надеется, в том числе, и на ту АЭСовскую квоту...

Все это наш мэр рассказал нам сам, без принуждения с чьей-либо стороны. Это и называется моментом истины. Но если даже он (пусть сам того не сознавая) явился к своим избирателям с повинной, то мне-то уж сам Бог велел.

Будем же и впредь чистосердечны друг с другом!

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в июле 2000 г.

ПОД ЛЕЖАЧИЙ КАМЕНЬ ВОДА НЕ ТЕЧЁТ...

Глубокоуважаемый Виктор Васильевич!

В своей статье, опубликованной в «Вечернем Волгодонске» 5 августа с.г., Вы патетично заявили, что Ваш «камень» на дороге атомщиков, намеренных вскоре пустить Ростовскую АЭС, «будет лежать всегда». Знаю, что у иных Ваших избирателей это заявление вызвало прилив энтузиазма. Меня же оно огорчило.

Для депутата, шедшего на выборы под «флагом» недопущения пуска АЭС, лежать камнем на чьей-то дороге совершенно недостаточно. Любой камень ведь можно и отшвырнуть, а еще проще — попросту обойти.

Мне представляется, Вы сильно заблуждаетесь, полагая, что уже сам факт Вашей приверженности точке зрения, что никакая АЭС нам здесь не нужна, имеет некое харизматическое значение. Нет, в определенной значимости ему не откажешь, но, как показывает текущая практика жизни, ее размеры день ото дня убывают подобно шагреневой коже.

Сегодня, как никогда в минувшем десятилетии, необходимо не лежать камнем, не довольствоваться «демонстрацией флага», а действовать — энергично, напористо и безоглядно. Доводов в пользу подобного вывода предостаточно: тут и склонность окрепших федеральных властей все меньше считаться со своеволием провинций, поощряющая нахрапистость Минатома; и шкурное превращение областных и городских властей из противников в сторонников АЭС; и коматозное состояние местных «зеленых», утративших волю к борьбе за идеалы своих «отцов-основателей», погрязших в мелочной суете и внутренних дрязгах; и готовность части измученного нуждой населения, невзирая на грозящую нам всем опасность, продать свой труд АЭС за чечевичную похлебку, поскольку городские власти намеренно ничего не делают для облегчения ее участи, фактически понуждая уповать на АЭС как на панацею.

В этой ситуации потенциальная значимость депутата-«антиаэсника» возрастает многократно, и потому Ваше обещание возлечь у них под ногами камнем — вовсе не грозное предупреждение атомщикам, а бесценный им подарок. Камнем лежащий депутат Черкасов даст им возможность гнуть свое в атмосфере иллюзорного «плюрализма».

Знаю, что по натуре Вы — не борец, предпочитаете компромиссы. Ужасного в этом ничего нет. Но нынче не тот момент, когда избиратели, на фоне ступора наших «зеленых», могут позволить себе умиляться стремлению своего депутата быть всем одинаково приятным и угодным. Сегодня надо выбирать — и именно Вам! — оставаться ли со своими избирателями, самоотверженно встав на защиту их исконных прав и интересов, или эти интересы предать, улегшись недвижным камнем.

Я не хочу перечеркивать даже то крайне немногое, что Вы делали полезного за годы своего депутатства, хотя бы потому, что, по меркам Вашей личности, это уже невероятное достижение и оно, как и любое, заслуживает уважения. Но сегодня избиратели уже не могут подлаживаться под кукольные мерки своего депутата — пришло время ему самому целиком соответствовать масштабу запросов его избравших.

Пришел час действовать совсем не так (сверхосторожно и робко), как Вы действовали прежде. Пришел час действовать решительно, яростно и самоотверженно, не страшась испортить с кем-то важным для вас «наверху» отношения. Все это мелкое и пустое. Его надо отбросить, как может быть и надежду войти в ЗС следующего созыва, потому что «административный ресурс», отнюдь не лишний для избрания, будет Вам отныне недоступен. Но если Вы наконец-то проявите те качества, которые ждут от вас избиратели, они внесут Вас в ЗС и без всякого «административного ресурса».

Вам не так уж и сложно достойно ответить на вызов времени. Помимо депутатского мандата, у вас в со-собственности самая тиражная газета Волгодонска, читатели которой помнят, какой боевой она может быть, если захочет редактор. Захотите же! Ведь каждый журналист, как я часто говорю молодежи (а теперь вот приходится напоминать и коллеге на шестом десятке...), рано или поздно оказывается перед развилкой далее нигде не пересекающихся путей: в холуи и, следовательно, подлецы или в правозащитники — со всеми вытекающими житейскими тяготами. Этот выбор не предполагает «полутонов», оттенков и нюансов (нельзя быть частично беременным). Он определяет судьбу нашей чести — на всю оставшуюся жизнь и после нее.

Может быть, идя в депутаты, Вы рассчитывали, что Вам не придется подниматься в атаку в передней цепи. Но так вышло, что кого-то поубивало, кто-то струсил и дезертировал, кто-то ранен и не в силах пошевелиться, а кого-то купили с потрохами. Боеспособных воителей рядом раз-два и обчелся, и надо вставать во весь рост самому. Такое случается — никогда не известно, что нам готовит судьба. Одно лишь могу сказать в утешение: вместе со своими коллегами-правозащитниками я всегда буду рядом.

Для начала, подключайтесь к нашей бескомпромиссной борьбе за то, чтобы пуск АЭС не состоялся до тех пор, пока Минатомом не будут выполнены все предусмотренные проектом требования к обеспечению безопасности жителей 30-километровой зоны возможного опасного радиоактивного заражения и прилегающей к ней 30-километровой полосы, до последней запятой. В качестве исходного материала, мы с Григорием Заболотским направляем Вам «Справку-доклад по выполнению требований «Инженерно-технических мероприятий ГО, мероприятий по предупреждению ЧС» при проектировании и строительстве РоАЭС», подписанную и.о. начальника Главного управления по делам ГО и ЧС Ростовской области полковником И. Гончаровым (насколько мне известно, «ВН» намерена ее полностью опубликовать в ближайших номерах). Почитайте — на мой взгляд, она способна заставить вздрогнуть даже и камень.

Может возникнуть вопрос, почему я решил высказать все это Вам не в приватном порядке, поскольку мы давно и хорошо знакомы, а публично. Прежде всего, потому что далеко не мне одному представляется важным, чтобы Вы, наконец, встряхнулись, перестав опасаться собственной, зачастую, увы, пошатывающейся, тени. Но не в последнюю очередь, не буду лукавить, чтобы отрезать Вам путь к отступлению. Да, вот такой, если хотите, избирательский «СМЕРШ»!

С уважением и искренним пожеланием твердости духа,

всегда Ваш

Александр ЖАБСКИЙ.

Открытое письмо депутату Законодательного собрания Ростовской области, редактору газеты «Вечерний Волгодонск» В.В. Черкасову. Август 2000 г. (Тогда же опубликовано в газете «Волгодонская неделя».)

ОТРЫЖКА «КАРАТЕЛЬНОЙ МЕДИЦИНЫ»

О докторе-палаче Йозефе Менгеле, проводившем садистские опыты над заключенными фашистского концлагеря Освенцим, слышали, наверное, все. Куда меньше известно, что и советская медицина не отличалась особой щепетильностью, услужливо помогая тоталитарным властям упрятывать подальше под видом «душевнобольных» всех, кто проявлял малейшее инакомыслие. За это в конце 80-х годов советскую ассоциацию психиатров даже с громким скандалом «поперли» из мировой.

Но самым, наверное, невероятным читателям покажется то, что «карательная медицина» как служанка властей отнюдь не сгинула вместе с нашим тоталитарным прошлым. Просто она стала не столь заметной. Но не приведи вас Господи однажды с нею столкнуться...

ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

В начале августа этого года четверо мужчин в гражданском средь бела дня схватили в самом центре Волгодонска юношу и девушку, которые шли себе мирно по проспекту Строителей, никого не трогая и будучи, как говорится, в здравом уме и твердой памяти.

Схватили топорно, грубо: не назвав себя и не потрудившись объяснить, какое правонарушение молодые люди совершили, — то есть фактически похитили. Руководил «геройской» акцией некий увалень, которого остальная троица называла то «Андрей», то «Борман». Похищенных «обшмонали» прямо на улице, на глазах у прохожих. Причем, было заметно, что целью «акции» была именно девушка.

Поскольку никаких наркотиков у нее, как и у юноши, естественно, не нашли, кто-то из похитителей, достав пакетик с собственным зельем, предложил сообщникам: «Давайте затолкаем ей в рот». «Двое злоумышленников схватили меня за руки, — как пишет прокурору города В. Федорову сама пострадавшая, — третий сдавил мне горло и начал душить, четвертый сдавил щеки, и мне начали что-то запихивать в рот. Я, как могла, сопротивлялась, пыталась вырваться... Но меня продолжали душить, и я стала задыхаться, хрипеть и терять сознание. Очевидно, кто-то из напавших на меня увидел это и сказал: «Брось ее, а то задушим; все сделаем в ментовке».

Затем молодых людей силой куда-то поволокли — как вскоре выяснилось, отнюдь не в дежурную, как полагается в подобных случаях, часть УВД, а в какое-то помещение в его дворе. Какой была реакция похитителей на законные требования молодых людей пригласить адвоката поставить в известность их родителей, прокурора и следователя, догадаться нетрудно...

Похищенных развели по разным комнатам, а дальше начался сущий кошмар.

Как пишет тому же прокурору В. Федорову юноша, «меня раздели догола и неуполномоченное должностное лицо без понятых произвел мой личный досмотр, в результате которого ничего незаконного при мне обнаружено не было...» Тогда парня стали методично избивать, грозя вообще убить, если не даст показания, что его спутница — наркоманка.

Собственно, от него и говорить-то ничего не требовали — заплечных дел мастера, называвшие себя работниками милиции (теперь мы знаем, что это были сотрудники ОБНОН — отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков), чуть ли не после каждого удара «кулаками по голове, ушам, в грудь, а резиновой дубинкой — по спине, ногам и животу») подсовывали ему подписать заранее заготовленные протоколы допросов.

А в это время в другом помещении истязали девушку. Ей заломили назад руки и сковали наручниками. Так она просидела около часа, а «Борман» все это время бил ее кулаком по голове, спине, поносил нецензурной бранью...

Видя, что сломить хрупкую жертву тем не менее не удается, похитители повезли ее экспертизу в наркологический диспансер, — чтобы заручиться нужным им для «объективности» заключением специалиста.

В РУКАХ ЭСКУЛАПА

Прием в тот день вела, с позволения сказать, врач В. Петровичева.

У истерзанной девушки разламывалась от побоев голова и сильно болело горло, в которое еще недавно лихие борцы с наркоманией бесцеремонно лезли своими грязными лапищами. Вся в слезах, она кинулась к доктору, умоляя ту оказать первую помощь и направить на экспертизу. Но Петровичева и ухом не повела, лишь слушала, что ей «впаривал» привезший свою жертву в диспансер старший лейтенант милиции Варзин.

Сперва, видя профессиональным глазом, что девушка, хоть и не в себе, но вполне трезва и никаких признаков наркотического опьянения у нее не наблюдается, да к тому же и доставлена без документов, В. Петровичева отказывалась ее освидетельствовать. Но упрямый «мент», которому надо было хоть чем-то оправдать свое бесчинство, давил: утверждал, что «так нужно», клялся, что без документов привозит задержанных в диспансер «в последний раз» и просил написать «хоть что-нибудь».

И вот тут-то у Петровичевой сработал застарелый угоднический (или, точнее, пособнический) инстинкт! Продолжая игнорировать слезы и мольбы жертвы о помощи, она, не обеспокоив себя даже ее мимолетным осмотром, со слов Варзина сварганила-таки столь желанный для него протокол. Причем, вписала, что девушка была задержана с героином, хотя подобные вещи находятся за пределами ее компетенции — ведь работники диспансера никого не задерживают!

Закончив писать, эта дитя пресловутой «карательной медицины», опять же по «просьбе» Варзина, заявила, что теперь будет брать у несчастной кровь на ВИЧ-инфекцию. А делать это, между прочим, без письменного заявления гражданина с просьбой взять у него подобный анализ, да еще в глаза не видев его документов, противозаконно. Я уж не говорю, что такого анализа не предполагает сама методика обследования...

Девушка и пролепетала что-то в этом духе. Тогда Варзин и его сообщник силой поволокли беднягу в процедурный кабинет, где, после четырех неудачных попыток медсестры, Петровичева, совсем в духе не к ночи помянутого Йозефа Менгеле, лично взяла у девушки против ее воли никому не нужный анализ.

Слава Богу, на дворе не 40-е и даже не 80-е — фашистские (иначе не назовешь!) действия врача В. Петровичевой были обжалованы потерпевшей в суд, который признал их незаконными, как и сфальсифицированный ею, в нарушение приказа Минздрава СССР № 694 от 3.09.1986 г. и Временной инструкции о порядке медицинского освидетельствования для установления факта употребления алкоголя и состояния опьянения» № 06-14/33 от 1.09.1988 г., протокол медицинского освидетельствования.

Пострадавшая от незаконных действий В. Петровичевой намерена поставить перед городской прокуратурой вопрос о привлечении этого «медика» к уголовной ответственности, а перед Министром здравоохранения РФ — о привлечении В. Петровичевой к дисциплинарной ответственности и лишении ее диплома врача, потому наследница Йозефа Менгеле и советских эскулапов из института психиатрии им. Сербского, нарушившая клятву Гиппократа и причинившая вред и зло больному, оставаться и далее в этом высокогуманистическом звании не может.

Через Волгодонский наркологический диспансер прошли тысячи и тысячи горожан, в том числе и те, что привлекались в разное время к административной или уголовной ответственности, и хорошо, если направленный на освидетельствование попал к врачу, свято следовавшему клятве Гиппократа. А если к такому, как Петровичева?..

ЕСЛИ ЧАША СИЯ НЕ МИНУЕТ И ВАС,

знайте, что освидетельствование должно проводиться строго согласно приказу Минздрава СССР № 694 от 3.09.1986 г. и Временной инструкции о порядке медицинского освидетельствования для установления факта употребления алкоголя и состояния опьянения» № 06-14/33 от 1.09.1988 г.

Перед освидетельствованием врач обязан разъяснить вам ваши права, а вы вправе ознакомиться у него с вышеуказанными документами. Если вам в этом откажут, запишите это собственноручно в протокол. Согласно п. 4 Временной инструкции, если на освидетельствование направляют работники правоохранительных органов, то сделано это должно быть в письменном виде, причем в направлении должны быть названы причины, вызвавшие необходимость освидетельствования. 5-й пункт Временной инструкции обязывает врача «удостовериться в личности освидетельствуемого» путем ознакомления с его личными документами. При отсутствии документов в протокол должна быть внесена запись, что данные заполнены со слов освидетельствуемого.

В рассказанной мной жуткой истории обследуемая была без паспорта, своих данных не называла, и врач записала в протокол те сведения, что сообщил ей похититель людей — Варзин. В результате, фамилия и домашний адрес жертвы милицейского и врачебного произвола указаны неверно, в графе «где и кем работает», написано «не работает», хотя это вовсе не так. То есть В. Петровичева запротоколировала освидетельствование (хотя она его и не производила) фактически другого человека!

В суде ей был задан вопрос: «Получается, что любой Варзин может остановить на улице всякого и привести к вам на освидетельствование?» И что вы думаете? Она подтвердила! А между тем согласно 15-му пункту той же Временной инструкции «протокол необходимо предъявить обследуемому, чтобы он сам сделал подробную запись». И вы имеете право записать любые свои замечания и жалобы. В нашем же случае и врач сама не записала в протокол ни одной жалобы обследуемой, и жертве свой не предложила с ним ознакомиться.

Пункт 13-й Временной инструкции содержит исчерпывающий перечень состояний обследуемого, из которого врачу следует выбрать лишь какое-то одно, не допуская никакой отсебятины: «трезв», «признаков алкогольного опьянения нет», «установлен факт алкогольного опьянения», «признаки алкогольного опьянения не выявлены», «алкогольное опьянение», «алкогольная интоксикация», «состояние одурманивания, вызванное наркотическими или другими веществами». И все! Если напишут что-то иное — немедленно жалуйтесь в суд, поскольку это ущемляет ваши права.

НАПОСЛЕДОК

В чем заключается квинт-эссенция «карательной медицины»? В преступном сговоре врачей и работников правоохранительных органов. То есть, в действиях Петровичевой и Варзина усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом РФ. О том, как будут развиваться события, насколько мне известно, «Волгодонская неделя» намерена рассказать в ближайших номерах.

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в октябре 2000 г.

НЕВЕСТКЕ В ОТМЕСТКУ

В Волгодонском городском суде под председательством федерального судьи Ларисы Ткаченко и с участием народных заседателей Людмилы Вирт и Вадима Варламова рассмотрено гражданское дело по иску одного из зачинателей демократического движения нашего города Николая Лукьянова к Волгодонскому отделению Социально-экологического союза (который представлял Владимир Шалимов) и Ирине Резниковой о защите чести и достоинства.

ПОСЯГАТЕЛЬСТВО на них Н. Лукьянов справедливо усмотрел в последнем абзаце статьи И. Резниковой «Как казаки Дон продавали»: «По нашим сведениям, в торгах с атомщиками принимает участие и небезызвестный всем «радетель» за безъядерное будущее Дона виноградарь Н.П. Лукьянов. Он просит у Минатома ни много, ни мало 300 млн. рублей, якобы на развитие донского виноградарства. Теперь становится понятным, с какой целью этот горе-эколог дискредитировал в глазах общественности руководителей движения «За безъядерный Дон» и Волгодонского отделения СоЭС. Понятно, из-за спины этого виноградаря наконец показались радиоактивные уши атомщиков». Статья была опубликована в 5-м (за июль прошлого года) выпуске информационного листка ростовского ресурсного центра СоЭС, а 8 августа того же года перепечатана межрайонной газетой «Придонье».

А началось все с того, что Николай Петрович, которого я близко знаю с 1988 г. и высоко ценю за стойкость и принципиальность, однажды утром развернул «Придонье» (он сейчас живет в Цимлянском районе и занимается виноградарством на личном участке) и ахнул, увидев, что о нем там понаписали. Задыхаясь от возмущения, помчался к редактору В. Сивашеву, уже с порога редакции слыша по своему адресу поносные отзывы встречных, а тот и выложил перед ним злополучный выпуск «Экологии Дона».

Тут надобно сказать, что незадолго до того Лукьянов был у редактора «Вечерки» Виктора Черкасова и тот показал ему оригинал той же самой статьи, собираясь ее вскоре напечатать. Знамо дело, Лукьянов объяснил Черкасову, какую Резникова написала о нем чушь, и Виктор Васильевич, как рассказывает сам Лукьянов, «пулей вылетел из кабинета — видимо, вносить поправки в набор», поскольку в «Вечернем Волгодонске» статья «Как казаки Дон продавали» вышла... без гнусненького абзаца про Лукьянова.

А в «Придонье» ее ничтоже сумняшеся перепечатали один к одному! Естественно, Николай Петрович обратился в суд. Дело долго волокитилось. Потом ответчики дважды не являлись на заседания суда. Наконец, слушания назначили на 8 февраля.

Я же узнал обо всем этом только накануне, 7-го, когда, зайдя, по обыкновению, вечером в редакцию «Волгодонской недели», увидел там взъерошенного Николая Петровича. Пересказав нам с Григорием Заболотским по порядку всю эту отнюдь не красящую местных экологических «генералов» историю, он добавил, что только что встречался с Черкасовым и тот очень просил его отозвать иск: якобы чтобы не наносить удара по авторитету «зеленых», а взамен обещал напечатать давно лежащую в его редакции статью Лукьянова. «Как поступить?» — просил совета Лукьянов. Мы с Заболотским в голос ответствовали, что от иска отказываться не стоит!

СУДУ потребовались два полновесных заседания, чтобы во всех деталях разобраться в сути конфликта между широко известными представителями «зеленого» движения.

Когда судья Ткаченко спросила Резникову, откуда та взяла обнародованные ею сведения, которые Лукьянов счел порочащими его честь и достоинство (свидетельствую: безупречные на протяжении всех минувших лет!), Резникова, а следом и Шалимов заявили, что их источник — Виктор Черкасов. Но почему, допытывалась судья, вы поверили ему на слово, не проверив? А потому, был ответ, что «Виктор Васильевич Черкасов — уважаемый человек, депутат Законодательного собрания области и зря говорить не будет».

И судью, и всех присутствовавших подобное легкомыслие повергло в шок. А ответчики, полагая, видимо, что слово Черкасова — наибесспорнейшее доказательство, не нашли ничего лучшего, как заявить ходатайство о вызове бедного Виктора Васильевича в суд в качестве свидетеля.

Видавшая всякие процессуальные виды Лариса Ткаченко надолго смолкла. Потом, с трудом сдерживая улыбку, сказала, что поскольку ответчики сами на этом настаивают, да и у суда есть необходимость прояснить вопрос о происхождении порочащей Лукьянова информации, суд считает нужным перенести слушание и все же вызвать на очередное свое заседание Черкасова.

Конечно, и Лариса Ткаченко, и, по крайней мере, я сознавали, что если досточтимый депутат не предъявит документы, подтверждающие написанное о Лукьянове Резниковой, то быть ему по гроб жизни с клеймом поклепщика и лгуна. Шалимов же с Резниковой повеселели, мысленно потирая руки: они-то полагали, что вот выйдет эта «истина в последней инстанции», да как врежет правду-матку, тут посрамленному Лукьянову в иске тотчас и откажут.

Лукьянов повестку незадачливому депутату понес лично, а мы с коллегами-правозащитниками всю неделю гадали, явится ли Черкасов в суд или уклонится. Уж больно несимпатично он там бы выглядел, тем более, что на суде Лукьянов заявил буквально следующее: «Неделю назад Черкасов предлагал дать сумму за отзыв иска». Выходит, не об авторитете «зеленых» пекся, а о собственном крепко подмоченном реноме... Судьи, полагаю, закрыли бы на это глаза, понимая, что слова даже Черкасова — это всего лишь слова. Можно, конечно, привлечь его в соответчики, но ведь ответчики такого ходатайства не заявляли. Да и вряд ли заявят, не чувствуя ни за собой, ни за с три короба навравшим им Черкасовым (не зря ведь тот, публикуя в своей газете статью Резниковой целиком, абзац про Лукьянова — источником информации для которого он сам, как оказалось, и был! — все ж таки опустил) ни малейшей вины.

ВИКТОР Черкасов, против моего ожидания, в суд все же пришел и вот что ему пояснил:

— Я получил информацию от очень уважаемого лица, имени которого в этом процессе называть не буду, поскольку не хочу, чтобы он оказался на моем месте, что на зону вокруг АЭС выделяется 300 млн. руб., и этим будет заниматься Лукьянов. Мне также сказали, что Лукьянов там (на АЭС. — Прим. А.Ж.) работает. Позже я спросил Лукьянова, так ли это. Он ответил, что консультировал кого-то насчет почв и за это получил 5 мешков цемента. Ирина Сергеевна (Резникова. — Прим. А.Ж.) привыкла мне доверять и поэтому не проверила эту информацию.

— Но в статье сказано, — заметила судья Ткаченко, — что это именно Лукьянов просит у Минатома 300 миллионов рублей. Следовательно, эта цифра согласована с ним?

— Я так сказать не могу, — заюлил Черкасов, без зазрения совести «сдавая» с потрохами тех, кто слепо подхватил его «утку». — Но Лукьянов здесь не при чем. Я только знаю, что на обустройство зоны вокруг АЭС требуется столько денег, и все...

Затем в ходе допроса Лукьянова выяснилось, что в волгодонском аэропорту, сразу после отлета премьер-министра Касьянова, к нему, Лукьянову, подошел писатель Владимир Карпенко, который в настоящее время служит на РоАЭС, и попросил его как всероссийски известного специалиста-практика проконсультировать атомщиков относительно свойств местных почв — чтобы не ошибиться в выборе сортов винограда для возделывания в подсобном хозяйстве, которое намерена создать РоАЭС. Лукьянов согласился, но сказал, что даром этого делать не станет.

Относительно оплаты его консультации сошлись на пяти мешках цемента, которые Лукьянову вскоре и привезли. Затем руководство РоАЭС попросило его изложить свои соображения насчет почв письменно, и Лукьянов написал семистраничную записку. По его словам, его нисколько не смущало, что запрос исходил от РоАЭС: там тоже люди, которым понадобится хорошее красное вино для выведения из организма изотопов стронция. «Я говорил о том, что знаю, — подчеркнул Лукьянов. — Мне было лестно, что со мной консультировались как со специалистом. А о суммах, которые я, как написала Резникова, якобы «просил у Минатома», со мной не только не говорили — я о них даже не слышал, пока не прочитал резниковскую статью. Единственно, я как-то говорил, что по мировым ценам один гектар земли под виноградники стоит 10 тысяч долларов США».

Затем Резникова долго, нудно, а главное — неубедительно повествовала, что Минатом имеет-де целую разветвленную программу внесения раскола в «зеленое» движение, ищет для этого подходящих людей — и вот нашел-таки в лице Лукьянова. (Это Лукьянова-то, который был и остается прародителем демократического движения Волгодонска?! Создателя — вместе с Иваном Бендусовым и Сергеем Скрипкиным — «Зеленой волны», которая самоотверженно действовала, когда те же И. Резникова и В. Шалимов, как и большинство вокруг, натурально робели перед еще всесильным КГБ?! Того, кто бесстрашно вел тысячи волгодонцев на АЭС в 1989 г. для ее блокирования, а перепуганные власти тем временем срочно перебрасывали в город роту ОМОНа?! Того, кто был первым казачьим атаманом нового времени на Дону?!) Он, дескать, уже потому плох, что «пошел на контакт» с РоАЭС.

При этих словах я едва удержался от смеха: я нередко «иду на контакт» с начальником информцентра РоАЭС Виктором Башкатовым и главным редактором региональной службы информации РоАЭС Егором Обуховым, поддерживаю взаимоуважительные отношения с замдиректора атомной Геннадием Саловым (последний некогда был даже членом Общественного совета журнала свободной мысли «Преображение» (как, кстати, и В. Шалимов), который я издавал и редактировал в 1994-1996 гг.). Выходит, и меня могли бы с подобной неподражаемой легкостью походя обозвать «небезызвестным всем «радетелем»» или еще черт знает как?!

А поводом для поклепа послужило оказывается то, что, когда пару лет назад в Волгодонске случилась встреча общественности с профессором-экологом Яблоковым, Николай Лукьянов, этот несгибаемый, авторитетнейший в «зеленом» движении человек, встал и, со свойственной ему прямотой, сказал, что движение «За безъядерный Дон» и Волгодонское отделение СоЭС не с атомной станцией борются, а за американские гранты. Но разве сие такая уж великая тайна для волгодонцев, в том числе и атомщиков?!

Тут уж даже обычно сдержанная Лариса Ткаченко не выдержала... и подарила мне заголовок этого материала:

— Выходит, вы все это о Лукьянове написали как бы «невестке в отместку»?!

КРЫТЬ было нечем, и Резникова в итоге нехотя, без тени раскаяния, признала, что распространила о Лукьянове непроверенную информацию и отдала решение спора целиком в руки суда. А Шалимов хорохорился до конца. В прениях сторон он сказал: «Лукьянов хочет «слупить деньги» (имея в виду исковое требование возмещения нанесенного ему ответчиками морального вреда. — Прим. А.Ж.) на бессмысленные поездки в Москву. Налицо его амбиции. Прошу его исковые требования оставить без удовлетворения».

Суд справедливо посчитал иначе. Он счел распространенные ответчиками сведения порочащими честь и достоинство Н. Лукьянова, решил взыскать в его пользу с И. Резниковой 500 руб., а с ВО СоЭС — 2000 руб. и обязал их опубликовать опровержение в газетах «Вечерний Волгодонск» и «Придонье».

Правда, произойдет это, вероятно, нескоро. Как выяснилось, ВО СоЭС не является юридическим лицом, а, стало быть, не может и выступать ответчиком, и по этому основанию касколлегия облсуда, скорее всего, отменит решение нашего. В таком случае, рассмотрение дела будет поручено новому составу суда, а в качестве соответчика привлекут сам Социально-экологический союз. Что не так уж и плохо, поскольку, надеюсь, послужит оздоровлению давно уже гниющего на корню экологического движения Волгодонска. Пусть-ка руководство СоЭС приедет сюда на суд из Москвы и полюбуется, сколь безответственны его здешние представители, роняющие в мелких интригах авторитет «зеленых». Который, кстати, ковался не ими, а такими людьми, как Николай Петрович Лукьянов.

Александр ЖАБСКИЙ.

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Проигравшие процесс В. Шалимов и Н. Резникова не стали обжаловать решение суда и вскоре выплатили Н. Лукьянову денежную компенсацию причинённого ему их действиями морального вреда. Опровержения в газетах также были опубликованы.

Хочется верить, что представителя одного и того же — демократического — «лагеря» извлекут урок из этой некрасивой истории и никогда больше не станут смешить людей подобными необдуманными выходками…

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в августе 2001 г.

КАК ДУРАКОВ ПОСТАВИЛИ НА МЕСТО

15 ноября на АЭС побывал замминистра Минатомэнерго Б. Нигматулин, принявший участие в выездном заседании постоянно действующей комиссии областного Законодательного собрания в связи предстоящим запуском станции в промышленную эксплуатацию. А накануне заседания высокопоставленный атомщик разоткровенничался со «своими» — газетой «Энергия атома». И вот что, в частности, сказал в опубликованном 21 ноября с.г. интервью ее редактору.

«Булат Искандерович, — спросила та, — а что бы вы могли сказать о сохранении льгот для проживающих в регионах с атомными станциями?» — «Что такое льготы? — ответствовал Нигматулин. — Почему льготы должны даваться жителям 30-километровой зоны АЭС за счет тарифа тех, которые живут вне этого региона? Уже то, что атомная станция здесь есть, — это рабочие места. Это — налоги. Это — близость к энергоисточнику, и транспортная составляющая в затратах меньше, и цены меньше. Но если подразумевается, когда говорят о льготах, близость с ядерно-опасным объектом, то должно быть страхование. А просто из-за того, что мы живем вблизи атомного объекта... Тогда скажут: а почему не давать льготы тем, кто живет у химически опасного объекта, у плотины, которую можно взорвать ниже по течению... Сегодня нет законных оснований для льгот, исходя из Налогового кодекса. Если будут приняты соответствующие законы по льготированию, тогда будут выполняться эти законы. Но... Есть электроэнергия и есть тепло. В постановлении правительства № 763 1992 года говорилось о льготировании по теплу. Однако в этом случае никакого теплоснабжения от атомных станций не будет, потому что это невыгодно для АЭС. И тогда народ будет платить за дорогой мазут, сильно удороженные газ и уголь для теплоснабжения, имея рядом тепловой источник в виде АЭС. Это надо четко понимать».

Как вам это понравится? Ведь именно соблазнительными и обильными льготами приманивали волгодонцев бывший мэр Сергей Горбунов (ныне нерядовой чиновник АЭС) и депутаты гордумы прошлого созыва, неприлично откровенно лоббируя интересы Минатомэнерго. Именно упирая на них, они приняли 7 апреля 1998 года позорное для себя и своих потомков постановление, давшее «зеленый свет» расконсервации РоАЭС и ее физическому пуску в начале этого года.

И областные власти убеждали нас в тех же самых наших преимуществах. А после того, как мы, развесив уши, доверились местным, ростовским и московским краснобаям и отсиделись по норам вместо того, чтобы год назад выйти на улицы и не допустить предстоявший пуск «атомного монстра», приехали настоящие хозяева положения и высокомерно поставили нас, олухов, на место: мол, самая большая и единственная вам льгота — это сама АЭС. Радуйтесь, дескать, что мы не других, а именно волгодонцев облагодетельствовали, приткнув под вашими окнами этот, как издевательски выразился замминистра Минатомэнерго, «тепловой источник». А ведь именно о такой перспективе — что нам всем натянут нос, — неустанно предупреждали правозащитники экологического направления...

Ну что, землячки-простофили, слопали? Больше пускайте слюни — слопаете еще не то.

Кстати, «Русское радио» на днях сообщило, что долги нашей АЭС бюджету достигли 1 миллиарда рублей...

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в ноябре 2001 г.

ЗАСИДЕВШИЕСЯ «ГОСТИ ИЗ ПРОШЛОГО»

Есть масса критериев оценки степени цивилизованности общества. Мне ближе всего вот какой: насколько твердо гарантированы законом и реально защищены на практике права человека и гражданина.

Как и все мои ровесники, я пожил на своем веку в двух державах — Советском Союзе и России. Основного закона лучше Конституции СССР не имела ни одна нация. Прав в ней было поназаписано — завались; вот только большая их часть существовала лишь на бумаге.

Традиция плевать на права человека благополучно пережила все пертурбации переходного периода и тихой сапой вползла в демократическую Россию. Госслужащие новой формации, да старых мастей по-прежнему сплошь и рядом попирали наши права и свободы. Ибо слишком привыкли считать, что им за это ничего не будет.

Мало что изменилось и после принятия в 1993 г. закона «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан». Он практически не действовал, так как у россиян, нещадно поротых царями и генсеками, попросту не было навыка судебной защиты человеческих прав. Ни у рядовых граждан, ни у их облеченных властью соотечественников — судей. Последние под разными, явно надуманными предлогами отказывали в приеме жалоб на зарвавшихся чинуш или до такой волокитили их рассмотрение, что у жалобщиков опускались руки и быстро иссякала вера в возможность найти правду в суде.

Положение стало со скрипом меняться, когда Волгодонский горсуд возглавил Александр Гаврицкий. Но и ему не по зубам переломить заскорузлую косность судей, в большинстве своем доставшихся нам в наследство от советских «судебных органов», которые были лишь частью правоохранительных, а вовсе не государственной властью, как это теперь записано в Конституции. Нынче ведь каждый российский судья независим и подчиняется не горкому, а только закону. Это огромное демократическое завоевание. Но есть у него, как у всякого блага, и обратная сторона: спросить по всей строгости за беззаконный отказ в принятии жалоб в порядке статьи 46 Конституции (она гарантирует всякому судебную защиту его прав), волокиту при их рассмотрении, вынесение неправосудных решений с судей теперь некому. Вот и самоуправствуют эти засидевшиеся «гости из прошлого». А пуще всего не выносят, когда обжалуются незаконные действия их былых собратьев по смежным «органам» — ментов или прокуроров.

Расскажу лишь два случая.

29 октября прошлого года юридически малограмотный инспектор ГИБДД — прапорщик милиции Складанов «приговорил» своей властью автовладельца Г. к штрафу в полста рублей. Но сделал это настолько дубово, что по ходу нарушил почти весь административный кодекс.

Естественно, автовладелец не будь дураком тут же обжаловал убогое складановское бумаготворчество в суд. А жалоба его возьми да попадись на рассмотрение к федеральному судье Ларисе Ткаченко. Ну и представление, скажу вам как его участник, имело место в том судебном заседании!

Впрочем, фантасмагория началась еще задолго до него. Хотя гражданским процессуальным кодексом установлен 10-дневный срок рассмотрения подобных жалоб, Ткаченко, дабы отбить у истца охоту судиться, заволокитила ее рассмотрение до 24 января 2002 г. А когда судный день после долгой мороки все же настал, наша «гостья из прошлого» вела себя так, словно вовсе и не судья она, а кровно заинтересованная сторона по делу. Дошло до того, что после моего допроса в качестве свидетеля (очевидно, потому, что ей явно не глянулись мои показания) она без всякого здравого повода вызвала пристава и, фигурально выражаясь, дала пинка и мне, и 123-й статье Конституции, гласящей, на минуточку, что «разбирательство дел во всех судах открытое».

Выгораживала незадачливого «прапора» Лариса Ивановна с таким страстным неистовством, что и вспомнить неловко. А что она только не понаписала затем в своем решении аж на 6 листах! Пребывая в судейских еще с полузабытой брежневской поры, она, так и кажется, проглядела случившиеся вокруг нее перемены. Послушать (а верней — почитать) этого столь матерого «федерала», так оказывается лицо, привлекаемое к административной ответственности, не имеет права ни пользоваться помощью адвоката, ни заявлять ходатайства, в том числе о вызове свидетелей, а лицо должностное под ментовской фуражкой — не обязано ни разрешать вопросы о ходатайствах, ни вручать под роспись протоколы и постановления об административном правонарушении. И много еще чего интересного.

Старалась прогибаться перед братским «органом» и перестаралась. Уж на что неохоча судебная коллегия по гражданским делам нашего облсуда отменять явные выверты судебного произвола, но и та не стерпела и сполна дала Ларисе Ивановне прикурить! Не только отменила незаконное и несправедливое решение судьи Ткаченко, но и ткнула ее носом в то, что она при рассмотрении жалобы неправильно применила закон, неверно установила одни юридически значимые обстоятельства, а на недоказанность других просто закрыла глаза. Дело направлено на новое рассмотрение, но уже в другом составе суда — Лариса Ткаченко из доверия вышла...

И это, поверьте, не единственный случай, когда сей «федерал» нарушает закон при рассмотрении жалоб на работников милиции.

Еще в прошлом году родные братья К. подали жалобы на незаконные действия постовых милиционеров Диденко, Кувякова и Савенкова. Но и в этом случае Лариса Ивановна, мягко сказать, не спешила. И опять перегнула палку. Возмущенные заявители обратились с жалобой на волокиту сперва к председателю горсуда, а затем и в квалификационную коллегию судей области. После этого их жалобы были переданы на рассмотрение другому судье. К настоящему времени, по ним уже вынесены вполне справедливые решения, согласно которым действия поименованных ментов были признаны незаконными, нарушающими права и свободы граждан. И легли эти вердикты в папочку уголовного дела, возбужденного по ст. 286 УК РФ за превышение зарвавшимися, как и осужденный недавно милиционер-преступник Крошнев, «стражами порядка» своих должностных полномочий.

Читатели спросят, как же с этим бороться, есть ли способ заставить судью Ткаченко (и не только ее, а и многих ее товарищей по работе) больше не нарушать законы? Способ один — не оставлять судейское беззаконие втуне. Писать жалобы президенту, назначающему федеральных судей персонально и потому лично отвечающему за качество их работы, в Высшую квалификационную коллегию судей страны и аналогичную области, областное законодательное собрание, с чей «подачи» ложатся в итоге на стол президенту проекты указов о назначении судей, председателю областного суда — лицу тоже не постороннему, коль скоро на местах судейские «пошаливают».

И не внушайте вы себе, что всюду рука руку моет да свой горой стоит за своего. Бывает, конечно, и так. Но ведь нередко случается и иначе. И этого наши судьи боятся, хоть и виду не подают, до изморози на копчиках. Потому что, как слопавшая не свое мясо кошка, помнят, что они у нас, большей частью, все же «гости из прошлого». Да еще непростительно засидевшиеся.

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в мае 2002 г.

БЛЕДНЫЙ ВИД МАДАМ БЛЕДНЫХ

В минувший четверг в стенах Волгодонского горсуда была предпринята (иначе это расценить не могу) попытка государственного переворота — правда, всего лишь местного значения. Помощник прокурора Бледных, видя, что неумело поддерживаемое ею обвинение безбожно «сыплется» под напором убийственных аргументов защиты, попыталась скандально приструнить судью Горячевского, по существу посягнув на врученную ему самим президентом власть. А в ответ на объявленное ей замечание бесцеремонно порекомендовала судье, походя прозрачно намекнув на его личную заинтересованность в исходе дела, записать в протокол замечание... самому себе.

К счастью, прокурорский путч, как оно, собственно, и должно было быть, провалился. Не пожелавший больше «прогибаться» под прокуратуру «федерал» Горячевский, уж на что, надо отдать ему должное, терпимый к накалу эмоций сторон (в том числе, каюсь, и моих зачастую), экстренно прервал судебное заседание и направил жесткое представление прокурору города Федорову.

Экстремистская вылазка помощницы горпрокурора имеет весьма серьезную подоплеку. До недавнего времени, при всех советских декларациях о «социалистической демократии» и постсоветских заклинаниях о «правовом государстве», за кулисами правосудия неизменно маячили «синие мундиры». В прокурорских же кабинетах принимались и наиболее важные судебные решения, лишь оформляемые затем послушными «государеву оку» судьями в соответствующие приговоры и постановления.

Однако уж месяц, как живет и работает новый уголовно-процессуальный кодекс, с введением коего в действие у прокуратуры вырвано с корнем главное антиконституционное «жало» — право приглядывать за «правильностью» судопроизводства, то есть, по существу, вертеть формально независимыми судьями, как ей бог на душу положит. Благотворность перемен почувствовалась сразу. Старший помощник прокурора Дубовская не даст мне соврать, что прежде, пожалуй, не было случая, когда еще до судебного следствия суд признавал бы недопустимыми (то есть полученными с нарушением закона) целый пакет доказательств, как это случилось при рассмотрении дела, по которому она поддерживала обвинение.

Но у всякого самомалейшего шажка к правовому государству находятся свои «контрас». Той же прокуратуре невыносимо сознавать, что ее роль в суде теперь — лишь поддерживать обвинение от имени государства, и только. Это прежде вальяжные прокурорши (Валентин Федоров гоняет в суд почему-то одних только подчиненных слабого пола), зачитав обвинительное заключение, в конце шаблонно бубнили, что «вина обвиняемого полностью доказана материалами дела», предопределяя тем самым обвинительный уклон судебного следствия, да и будущего приговора (судье лишь дозволялось решать, по полной ли программе отвалить бедолаге на скамье подсудимых или проявить «гуманность» и дать на годик поменьше). А нынче у государственного обвинителя может быть всего-навсего мнение — ни для кого не обязательное и ничуть не более значимое для окончательного итога процесса, чем точка зрения любой другой стороны. А раз так, то его надо не цедить через губу, как некогда, а уметь отстоять с законами в руках в жестком состязании с натренированной в боях за права человека защитой — задача для большинства «синих мундиров» непосильная.

Психологи знают (да это и жизненный опыт подсказывает), что всякий тихоня, припертый к стене, в конце концов примется огрызаться. Первой из волгодонских «синемундирщиков» не выдержала Бледных и в состоянии помрачения пошла в котратаку на государственную власть, все еще, вероятно, не отдавая отчета, что ее, эту власть, олицетворяет отнюдь не она, а судья (в данном случае — Горячевский). Не исключено, что подобные контратаки повторятся. И потому полезно своевременно предостеречь: волгодонские правозащитники будут всеми законными средствами защищать конституционную власть, в какие бы «контрас» ни рядились мундиры (и даже, заявляясь в суд не токмо без них, а и вовсе, как волгодонские прокурорши, в фривольных полупрозрачных одежках). Да, мы не оставляем судей ни на миг без общественного присмотра, частенько жалуемся на них, побуждая стоять строго на букве закона, апеллируем к Кодексу чести судьи (за что они нас, мягко говоря, недолюбливают). Но в условиях оголтелых посягательств на судебную власть мы поддержим ее всецело. А если наших сил, общественного влияния и личного авторитета не хватит — без колебаний призовем на ее защиту горожан.

Они, наследники Вышинского, заносящие на эту власть свою тоталитарную руку, не пройдут!

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в июле 2002 г.

СУД НЕСКОРЫЙ И ЛУКАВЫЙ

С БОЛЬНОЙ ГОЛОВЫ НА ЗДОРОВУЮ

Осенью прошлого года злоумышленники убили депутата городской Думы Николая Бурдюгова. Убили, конечно, не за то, как он в очередной раз голосовал, — «мандатоносец» контролировал приличный сегмент местной экономики. «Товарищ маузер» вновь проявил себя весьма убедительным аргументом в невидимых обывателям дискуссиях о переделе сфер влияния в волгодонском бизнес-сообществе. Не забудем, что всего за три с половиной месяца до того от пуль подосланных киллеров пал другой депутат — Павел Зубков, тоже весьма успешный предприниматель, чей мандат давал ему немалую фору в конкурентной борьбе.

Дума прижухла. Дельцов в ней добрая половина, и потому думцы не без оснований поглядывали друг на друга: мол, кто будет следующим. На милицию в таком деле уповать бесполезно: она уже давно переродилась в свою противоположность. Патронирует наркоторговлю, поставляет «бандюкам» оперативную информацию, «крышует» тех, кто ей больше заплатит, — а кто больше всего, поди знай. О более невинном небескорыстном «партнерстве» с миром бизнеса и говорить нечего — оно в порядке вещей. Например, по слухам, один из бывших заместителей начальника городского УВД в свое время «отвечал» за личную безопасность директора ТЭЦ-2 Огиенко, за что и получил от теплоэнергетиков, в обход всех законов и правил, неплохую квартиру в новом доме по ул. Черникова, 28, построенном на средства ОАО «Ростовэнерго».

Одним словом, наложили в штаны депутаты порядочно. Как-то вдруг среди них стало модным контролировать размещение плевательниц в общественных местах и устраивать празднества в микрорайонах — за это и не «закажут», и перед избирателями удобный повод выпендриться.

Но празднества празднествами, а ведь и «бабки» хочется ковать. Однако — страшновато. И тогда, чтобы не навлечь на «ковалей» горячий свинец в качестве очередного объекта для отстрела, кто-то хитромудрый подсказал: не помешает, дескать, переложить тихой сапой с больной головы на здоровую. Дабы не засветиться, упаси Бог, самим в качестве истинных «заказчиков» и исполнителей громких псевдополитических убийств, спешно потребовалась признанная (хотя бы полуофициально) организованная преступная группа, на которую и будет брошена тень подозрения в причастности к «заказухе».

ИНСТРУМЕНТ ДЕШЁВОЙ «ПОДСТАВЫ»

И вот в конце октября прошлого года в квартире известного предпринимателя, который кое-кому из его среды очень даже не нравится и которого потому решено было отдать на заклание, выставив отпетым бандюгой, чтобы самим отойти в тень, незадачливый старший следователь следственного управления облпрокуратуры А. Макеев проводит повальный обыск. Незадачливый, потому что устроил это дурацкое действо, поверив рапорту тогдашнего и.о. начальника волгодонского УВД, подполковника милиции Валерия Хвороста за номером 2/12791, присланного Макееву несколькими днями раньше — 26 октября. А дурацкое, ибо назначенный своими ненавистниками в «лидеры ОПГ» предприниматель по делу об убийстве Бурдюгова не проходил и не проходит не только как обвиняемый или хотя бы подозреваемый, но даже и как свидетель. Естественно, в его жилище не нашли ни денег, ни ценностей, добытых преступным путем, ни каких-либо предметов, изъятых, говоря языком милицейского протокола, из гражданского оборота. Просто-напросто руками простофили А. Макеева (которого использовали «втемную» и после того, как эта история приняла нежелательный оборот, спрятали аж до середины октября в Чечне — в расчете, что к тому времени ситуация как-нибудь «рассосется») решили «подставить» совершенно непричастного человека.

Мне трудно сказать, почему не маленький чином Валерий Хворост согласился стать инструментом дешевой «подставы». Наверное, где-то кому-то что-то задолжал (не обязательно, конечно, деньги), а скорее — решил выслужиться перед «спонсорами». Но «светиться», уж наверняка, не предполагал. Однако едва младшего советника юстиции Макеева потащили в суд за беспричинный обыск (в результате которого, между прочим, обыскивающие умыкнули из квартиры, которую с пристрастием «шмонали», полста тысяч рублей с гаком, принадлежащих жене предпринимателя и ее кое-какие личные вещи), как он тотчас прикрылся подполковником — эта публика, знаю по личному правозащитному опыту, крайне жидка на расправу. И судья Сомченко исправно приобщил к делу скандальный рапорт Хвороста в ходе состоявшегося 20 февраля судебного заседания.

Это и дало мне возможность на вполне законном основании ознакомиться с документом из числа тех, которые чрезвычайно редко становятся достоянием гласности. Любопытные по своему бесстыдству и провокационности бумаженции, оказывается, рождаются в недрах органов МВД! Полагая, что все останется шито-крыто и не выйдет за пределы круга «своих», Хворост сколь безосновательно, столь и бесстыдно называет «лидерами и активным членами преступной группировки» не только упоминавшегося известного предпринимателя, но и еще добрый десяток человек, фактически приписав им совершение преступления, предусмотренного 35-й статьей уголовного кодекса.

Но вот что примечательно — я знаю многих из упомянутых в этом грязном доносе, и ни один из них никогда не был не только под судом, но и под следствием. Выходит, либо Хворост, имея все же в «заначке» бесспорные доказательства причастности этих людей к весьма тяжкому преступлению, это преступление укрыл (чем сам совершил преступление, предусмотренное 316-й статьей УК РФ), либо он попросту наврал с три короба, сфабриковав нешуточный документ, что имело серьезные и опасные правовые последствия.

Оболганные им, не зная за собой вины, предположили второе, что дало им основание обжаловать гнусный подполковничий рапорт в суд.

СУДЕЙСКИЙ «ПЯТНОВЫВОДИТЕЛЬ»

Целый ворох жалоб в порядке 46-й статьи Конституции, гарантирующей каждому судебную защиту его попранных прав, поступил в Волгодонский горсуд в конце марта. В соответствии со статьей 239.6 гражданско-процессуального кодекса, они должны были быть рассмотрены в течение 10 дней. Однако провалялись в суде без движения весь апрель, и только 7 мая федеральный судья Елена Лихачева занялась их судьбой. Причем, решила ее способом весьма оригинальным: «от фонаря» отказала в принятии всех жалоб, чем по существу ни много ни мало приостановила в отношении большой группы волгодонцев действие 46-й статьи Конституции.

К счастью, кассационная инстанция — судебная коллегия по гражданским делам Ростовского облсуда — нелепое определение Лихачевой отменила и вернула дело по серии жалоб, объединенных в одно производство, обратно — на новое рассмотрение. Но теперь Лихачева изобрела, как «прикрыть» Хвороста иначе: она в очередном определении порекомендовала предъявить опростоволосившемуся подполковнику вместо жалоб иски о защите чести и достоинства (при том, что давать юридические консультации в компетенцию судей не входит). А для «исправления» якобы «недостатков» оставила жалобы без движения до... 1 августа 2001 года, хотя повторное определение вынесла 22 июля 2002-го — словно время имеет обратный ход. Как хочешь, так это и понимай!

Волей-неволей напрашивается вывод: возня вокруг именно этих жалоб (подобных которым наш суд удовлетворил уже, наверное, не одну сотню) затеяна неспроста. Ну, прежде всего, что значит такой «пустячок», как замена жалобы иском? Неискушенный человек сразу и не разберется. Однако защитой конституционных прав несправедливо оболганных занимаются, поверьте, не простачки, которые понимают то, в чем превосходно отдает себе отчет и судья Лихачева.

В случае предъявления Хворосту исков о защите чести и достоинства, судом будет, в лучшем случае, признано, что он незаслуженно наклепал на людей. Некрасиво, но, с ведомственной точки зрения, далеко не смертельно, поскольку это сугубо личная проблема ответчика. А вот если суд удовлетворит — да не одну, а сразу десяток жалоб, признав действия «блюстителя закона» в чинах по составлению недостоверного рапорта незаконными, его карьера пиши пропала, да и замаячившая на горизонте весомая милицейская пенсия окажется под большим вопросом. К тому же, у подателей жалобы появится «железное» основание предъявить высокопоставленному офицеру МВД частные обвинения в уголовном преступлении — клевете, от которых тому нипочем не отбояриться. А это, безусловно, ляжет жирным пятном уже на «мундир» всей областной, если не российской милиции, за что тем более в «органах» не прощают.

ЗА БЫВШИХ «СМЕЖНИКОВ» — ГОРОЙ!

Все у того же неискушенного читателя может сложиться впечатление, что склонность к уводу «правоохранителей» от ответственности в Волгодонском горсуде свойственна только судье Лихачевой. Боюсь, придется многих разочаровать. В силу того, что судебная система все никак не осознает себя самостоятельной ветвью государственной власти, ей по-прежнему свойственно самоощущение в качестве части правоохранительных органов. И потому российским судьям милиционеры и прокуроры зачастую все еще кажутся «смежниками», а не объектами права — наравне со всеми прочими гражданами.

Во всяком случае, федеральному судье Наталье Онищенко — уж точно! В недавнем прошлом заместитель городского прокурора, который, как уже неоднократно доказывалось в печати, не всегда щепетилен по части надзора за соблюдением законности, она нынче «отличилась», пожалуй, почище коллеги Лихачевой.

За месяц до введения в действие УПК РФ, пришедшего на смену УПК РСФСР — кодексу давно не существующего государства, наша прокуратура вознамерилась основательно «пошерстить» наудачу кажущихся ей неблагонадежными горожан (подозреваю, опять же в свете так и нераскрытого убийства Бурдюгова). И по городу прокатился поистине девятый вал обысков — только мне известно, по меньшей мере, о двадцати пяти.

Как выяснилось, все они учинены «операми» уголовного розыска по постановлению старшего следователя волгодонской прокуратуры Александра Банникова и санкционированы лично прокурором Валентином Федоровым. Судя по протоколам обысков, которые были вручены обитателям «шмонавшихся» квартир, они стали жертвами беспардонного произвола и грубого нарушения 25-й статьи Конституции, гарантирующей неприкосновенность жилища.

Однако для того, чтобы это предположение получило официальное подтверждение, без судебного разбирательства не обойтись. Но вот незадача: четыре жалобы на незаконность обысков лежат под спудом у судьи Онищенко с 5 июня, а еще две — с 19 июля. Они не только не рассмотрены — судья до сих пор даже не назначила дату суда! А срок рассмотрения такого рода жалоб, согласно 125-й статье УПК РФ, всего лишь 5 суток. Прикиньте-ка, во сколько раз он незаконно превышен бывшим коллегой Банникова и Федорова по работе?

Терпение подвергшихся бесцеремонному «шмону» лопнуло. На этой неделе каждый из них направил председателю облсуда Виктору Ткачёву по жалобе, в которой просит его, в соответствии с 22-й статьей закона о статусе российских судей, направить в квалификационную коллегию судей Ростовской области представление о возбуждении, в соответствии со статьей 12-1 закона о сообществе судей страны, производства по поводу досрочного прекращения полномочий федерального судьи Натальи Онищенко.

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в сентябре 2002 г.

КРЕДИТНАЯ ИСТОРИЯ

Вообще-то, скажу не хвалясь, меня сложно упрекнуть в непунктуальности. Но подловить на ней, при особом, тем паче, желании, разумеется, можно — живой же человек, в конце концов!

И оттого растёт и крепнет впечатление, что частный оператор телефонной связи — ООО «Волгодонск Телеком» — сладострастно «подсёк» меня, как леща на рыбалке, однажды дождавшись, когда оступлюсь. Не доплатил, дескать, шельма, попользовавшись моими услугами, теперь вот попляши без телефона!

Ну да, не доплатил, не отпираюсь. Рассчитываясь за июль, внёс в «телекомовскую» кассу, для округления суммы, около 18 рубликов вперёд, а в сентябре всё ждал счёт за август, да так и не дождался. Меж тем, незаметно, в трудах и заботах, проскользнуло мимо сознания сакраментальное 19-е, и телефон, который должен был однажды вечером связать с людьми, крепко полагавшимися на мою защиту поутру в одном из райсудов, отъединил меня от них почти на сутки...

И тогда сталось со мною то, что случается редко: я смертельно обиделся.

Я ВЕДЬ ЧТО, я, по невместной наивности, раскатал губки, старый болван. Я мыслил, что мой оператор связи возвышенно любит меня, как нетронутую невесту, сохранившую себя для него одного. А тот оказался пошлейшим насильником: выждал тихонько, когда я расслаблюсь, скомкал, обрюхатил и только что не помочился на лежачего.

Гляжу на себя в зеркало и встречаю то выражение, что не раз видел в глазах обесчещенных женщин: за что?! Уж я не говорю, что без предупреждения не только комкать и брюхатить, но и отключать телефон незаконно. Ведь не бьём же мы в трезвой памяти в морду, если нас всего лишь несильно толкнут ненароком. И ни один банкир не бежит в арбитражный суд, едва завидный клиент замешкается с отдачей, а тем паче — обслуживанием пусть хоть триллионного кредита. И даже бандюки, поверьте мне, не станут насылать киллеров, не потолковав предварительно с не слезающим со «счётчика» должником!

А сунгуровцы — вмазали! Прямо под дых и даже поглубже, где гнездится у каждого его чувство собственного достоинства. И не посмотрели, давясь за копейку (что б она стала им поперёк их бюджета до скончанья времён!), что отрезают от связи своё бесценное достояние, свой золотой фонд — меня.

Простите, но это не разгул гипертрофированного самомнения, не намёк на некоторую известность или там двадцатилетнее знакомство с Николаем Сунгуровым и общую малую родину — Узбекистан — с техдиректором Владимиром Ходжаевым. Это всего лишь прелюдия к «мастер-классу» для них по рыночному менеджменту.

РАЗВЕ не знали они, что я вполне платёжеспособен, что всегда, пусть хоть чуточку, хоть гривенник, но плачу вперёд (в этот раз уж не «чуточку», а как вы помните, почти 18 рублей!), а следовательно, даже и оплошав случайно, способен в любой момент внести недоимку?

А разве ж не знали они — по опыту четырёх-то лет взаимовыгодного сотрудничества! — что я неизменно исключительно аккуратен во взаиморасчётах, так что, даже и замешкавшись однажды, незамедлительно погашу задолженность, ни на йоту не покачнув финансовой стабильности своего оператора связи?

Всё это в «моём» «Волгодонск Телекоме», ясное дело, известно. Как известно и то, когда, куда, по какому телефону и в течение какого времени я звоню за пределы страны (в прошлом году меня даже звонок в Литву «нагнули» оплатить, хотя уж туда, вот те крест, я отродясь не звонил!). Для этого у него есть специальная аппаратура, находящаяся, к тому же, под неусыпным контролем ФСБ, где шуток не шутят. Так отчего б однажды ввечеру не позвонить, мол, Александр Батькович, пардон, накладочка: уже три дни, как вами не уплачено, а ведь и мы... кхе-кхе... не спонсоры?

— Некому у нас звонить, — как идиоту, с проникновенной расстановкой, внушала мне «телекомовская» главбухша, оставшаяся на хозяйстве за отбывшее в командировку начальство, которому я пришёл высказать своё «фэ». — Да и у нас семнадцать тысяч...

А-А, ВСЁ ПОНЯТНО: до боли знакомая песня совдеповских продавщиц «Вас много, а я — одна»! Но ведь тоталитарная-то империя с её нищенской монополькой на всё благополучно (не без моего, к слову, участия) уже канула в прошлое, и на наших скрижалях давно не Карл Маркс, а Билл Гейтс. А этот пройдошистый тёзка Шекспира вполне мог бы и шепнуть носителю негасимого «Факела Бирмингама» по-свойски, что 17 тысяч абонентов — это не так-то и много, и каждого пока что стоит целовать за это в розовую попку. Тем более что конкуренция в Волгодонске нешуточная (и, в подтверждение Билловой и моей правоты, именно в момент написания сих слов ко мне явился за ключом от щитка на площадке для ремонтных работ парнишка от Матяшова, который активно «пасётся» в исконной «вотчине» Сунгурова — у нас на В-7!), на «Волгодонск Телеком» можно, простите, и плюнуть, подавшись хоть к Матяшову, а хоть, где наша не пропадала, на тот же «Билайн Джи-Эс-Эм».

Вот вам и главная заповедь менеджмента по Гейтсу: финансовая стабильность и уверенность в будущем — от расходов не скудных, а умных. Потраться «Волгодонск Телеком» на сладкогласую деву, чтобы тренькала лучшим (как я!) или просто хорошим клиентам (на плохих же — задолжников «отмороженных» — надо попросту в суд подавать!) и деликатно напоминала растяпам об очередных платежах. И тогда я буду его на всяком углу прославлять и тем завлекать новых клиентов — вместо того чтоб, как нынче, хулить во все корки, потенциальных абонентов, понятно, распугивая.

И ведь как просто, а главное — выгодно! Это ж не с днём рождения поздравлять (хотя почему бы и нет? например, национальная служба электронной почты Mail.Ru, не берущая, представьте, за свои услуги ни гроша (!), мне ежегодно к именинам шлёт прелестную открытку, а в прошлом году вообще расшаркалась по случаю 50-летия; и хотя я понимаю, что столь милые сердцу выражения генерирует автомат, оно-то, сердечко, сладостно ёкает). И не с годовщиной, как влился в семью «телекомовцев» (она у меня 13 сентября, но никто, кроме нас с женой, и не помнит...), понеся в «клювике» свои кровные (только я ежемесячно — от 300 до 500 рубликов, а другие ж и больше!).

ОБУСТРОИТЬ же всю эту «музыку» для современного менеджера проще пареной репы!

Каждый клиент, как говорят банкиры, имеет собственную кредитную историю, то есть когда, у кого, в каком размере, на какой срок и сколько раз одалживался, а также как скоро вернул заём и не искали ль кредиторы с фонарями по всей России-матушке. Именно заёмщику с безупречной «кредитной историей» дадут ссуду в первую очередь и под лучший процент. И именно такого не поспешат тащить в арбитраж, случись, не приведи Господь, просрочка.

Как компьютерщик утверждаю: «телекомовцам» ничего не стоит слегка модернизировать программу учёта предоставляемых ими услуг, чтобы «вычислить» «кредитную историю» всех своих 17 тысяч абонентов и по итогам любого периода видеть, на кого пора в суд подавать за «доставшие» уже хронические неплатежи, кому лишь построже напомнить, что надо и совесть иметь — официальным письмом, кому послать надушенную открытку с юбилейными поздравлениями, а кому и позвонить домой, осведомиться, не потому ли краса и гордость абонентского «корпуса» просрочила оплату телефона, что в одиночестве лежит в горячке и некому утку подать.

МНОГОГО, скажут иные работники сервиса, хочет. Да, представьте себе, хочу именно многого! Ибо «малого» откушал за жизнь сполна, чувствуя себя «человеко-штукой», безликой и обременительной «душой населения». И теперь желаю быть для любого провайдера услуг единственной и неповторимой личностью, хоть бы и ещё мильён подобных дышало мне в затылок. Чтобы со мной обращались с учётом всех особенностей моей именно натуры, а не типичных признаков всё тех же «человеко-штук», вплоть до моих капризов — коль скоро это далеко не за так!

И ведь, между прочим, хотение это моё не в переулке современного менеджмента топчется, а размашисто шествует по его большаку. И только учившиеся «рулить» экономикой в горкоме КПСС о том всё ещё не догадываются...

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в сентябре 2003 г. под рубрикой «Мастер-класс по менеджменту».

ПУРГЕН НЕ В ТОТ КОНВЕРТ

Висела гробовая тишина. Едва уловимо тянуло свежим гуммиарабиком и ещё тёплым сургучом. Смеркалось.

Милая девушка в платьице белом срывающимся фальцетом читала письмо главе администрации района, написанное, как отцу родному, кровью сердца о том, как ей отчаянно неудачно сделали давеча кесарево. От внимательных слушателей, рассевшихся вокруг неё кто где, на почте яблоку негде было упасть.

— Закругляйтесь — пора закрываться! — строго велела заведующая, когда стрелки часов вытянулись в струнку, развернувшись: минутная — к небу, часовая — к центру Земли.

— Ах, у меня ещё восемь страничек! — умоляюще пискнула девушка.

— Эка невидаль — кесарево! — беспощадно сказала заведующая. — Люди и с туберкулёзом живут.

— Дайте же высказать всю свою боль до конца человеку! — выкрикнул бородатый тщедушный интеллигентишка в шляпе и повторил патетическим полушёпотом, тряхнув зажатыми в руке очками: — Че-ло-ве-ку!

— Всё! — рыкнула, как отстригла, заведующая. — У вас человек, а у меня трудовое законодательство. Пусть завтра приходит дочитывать. А теперь — па-апрашу!

И она своим монолитным туловом принялась выдавливать зевак из вверенной ей почты.

— Бедняжка! — немного преувеличенно (ибо насухо) всхлипнула дама просто приятная, протискиваясь к выходу не разбирая дороги.

— Да дура она! — скривился матёрый пенсионерище, умудрённый своим социальным статусом. — Написала б в милицию, а не главе — и сама б давно дома была, и добрых людей не неволила. А теперь ещё завтра переться. Рожать бы сперва научились!..

— Да уж... — вздохнула дама приятная во всех отношениях и индифферентно скользнула лучистыми глазками по кляксоватому чёрному трафарету на кипенно-белой почтарской стене:

«Внимание! Почтовые отправления, адресованные администрациям городов и районов, а также представителям Президента, принимаются исключительно после их публичного прочтения отправителем в соответствующих отделениях почтовой связи в присутствии не менее трёх человек от каждой категории жителей данного микрорайона (согласно справке о социальном составе, представляемой ежемесячно микросоветом) и с одобрения конституционным большинством голосов слушателей»...

Вот именно с вами, читатель, я целиком и полностью согласен! Вы, наверное. медик? Ну, я так и подумал. Конечно, страшилки в вечерней (!) газете отнюдь не полезны. А откуда ж ещё браться всем этим неврозам и фобиям? Вот такой безответственный фантазёр что-то увидит, где-то услышит — и уже, не разобравшись, за компьютер — кропать, включив болезненное воображение, свой «ужастик»!

А что, собственно, случилось-то такого? Ну, не принимают теперь «почтовые отправления», адресованные администрациям городов и районов, представителям Президента тож без предъявления удостоверения личности и в запечатанном виде, так что? Сразу надо панику сеять? Додумывать за тех, кто написал, не додумав самостоятельно? Или кому-то неведомо, как гуляли в конвертах по бескрайним просторам Америки, от калифорнийщины до вашингтонщины, споры сибирской язвы? Мы с вами этого хотим? Чтобы какая-нибудь неуравновешенная личность или охваченная климаксом маньячка всыпала жменю слабительного промеж страниц письма главе района — со всеми вытекающими потом из главы последствиями?

И нечего хихоньки строить, нагнетать обстановку! Ишь моду взяли: чуть что — о равенстве толковать. Да тем уже хуже, например, начальник ЖРЭУ или тот же редактор газеты, что — не «вертикаль»! И вообще, сколько можно об уравниловке талдычить?! Да если каждую из миллионов слёзниц, текущих бескрайним потоком к «слугам народа» от их хозяев, зачитывать с почтового «амвона», ведь никакой же сургуч не выдержит. О нет, пардон за оговорочку — какой амвон! Господи, вот так вот и сыпнёшь пурген не в тот конверт...

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» в октябре 2003 г. под рубрикой «500 слов о том, что на слуху».

ВО СЛАВУ НАШЕЙ КОНСТИТУЦИИ

На прошлой неделе страна, как сумела, отметила 10-летие Пятой российской Конституции, рожденной в не рассеявшемся ещё дыму танковых залпов сообщников отрешенного от президентства Ельцина по законно избранному парламенту. Одного из «трудовых подарков», приготовленных в честь столь неказисто «зачатой» юбилярши удостоился и аз грешный. Накануне Дня Конституции меня в очередной раз своевольно турнул из зала суда судья Владимир Сомченко...

Сказать по чести, несколько настораживает, что сей «федерал» повадился делать это с пугающей периодичностью. Ровно за полмесяца до того дня, когда страна уже во всю готовилась выпивать и закусывать в честь Пятой, «ельцинской» — а именно 26 ноября, он однажды уже указал мне на дверь. А когда я ослушался (защитник подсудимого, как-никак — не могу же оставить без помощи своего подзащитного!) — бестрепетно сделал «отмашку» ухарям-приставам, и те ничтоже сумняшеся выволокли меня вон под микитки и бросили на грязный пол коридора суда — аккурат подле туалета.

Кто-то может сказать: поделом ему — ишь чего, судебную власть не уважил! Но пикантность-то ситуации заключается в том, что из нас двоих отнюдь не зарвавшийся судья действовал в строжайшем соответствии с процессуальным законодательством.

А обозлил я Владимира Сомченко всего-навсего тем, что упорно желал заявить ходатайство об... отводе его самого — ибо компания граждан под его руководством стала вершить суд, еще далеко не будучи, следуя трактовке европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, «судом, созданным на основании закона». То есть, вроде бы, в зале и обретается профессиональный судья В. Сомченко, а одесную да ошую от него умостились народные заседатели — А. Ланкина и С. Павлова, а не суд еще это, ох не суд — покамест не разрешится окончательно вопрос, доверяют ли им подсудимый, защита и обвинение «осуществлять», как гласит закон, «судопроизводство»!

Ну вот, я им, этой настырной троице: не доверяю, мол, председательствующему судье, а они мне: бац — замечание! Трах — второе! Дескать, высказывайся, сукин сын, о другом, а о статье 120-й Уголовно-процессуального кодекса, позволяющей заявлять ходатайства «в любой момент производства по уголовному делу», как и о ее «соседке» — 121-й — что «ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления» — и думать не смей. Но я, разумеется, стою на своем, опираясь на монолит Конституции, 45-я статья которой дает право каждому «защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом».

И тогда эта троица (а как еще скажешь иначе, если никакой они пока не суд?!) — Сомченко, Ланкина и Павлова, по наущению, понятное дело, своего «закоперщика» — судьи по президентскому указу, превзошедшего, по определению, все юридические науки, стала думать, как меня извести — дабы не мешал, как по маслу, заталкивать подсудимого в каталажку. Совет держали, чтобы не облажаться корявой мыслью перед публикой, знамо, за закрытыми дверями, в так называемой «совещательной комнате». Вышли упревшие, но явно довольные, благо к тому времени уже и дюжие приставы в зал подтянулись. А дальше было то, что я поведал выше: поволокли меня, выворачивая суставы — именно так, как вы видите на фотографии! — прямиком до сортира (спасибо, что хоть в унитаз не спустили!).

А сволокли, между прочим, не просто строптивого журналистишку, а, как-никак, защитника подсудимого! А этого УПК ни в коем разе не допускает. Есть в нем такая статья № 258, в части 2-й которой прописано: буде защитник не подчиняется распоряжениям председательствующего, его вовсе не волокут под нужник, а просто «слушание уголовного дела... может быть отложено». Одновременно «суд сообщает об этом вышестоящему прокурору или в адвокатскую палату соответственно»". (Кстати, подобный случай был: я сам писал о нем в статье «Бледный вид мадам Бледных».)

Что касается «телеги» на меня в адвокатскую палату, то мне это, как говорится, по барабану, ибо я уж никак не адвокат — это даже и рьяный Сомченко понимает. А прокурору «вышестоящему» о чем таком «сообщишь»? Что я закону следовал, а закон тот самому судье Сомченко либо не по нутру, либо просто неведом?..

Вот потому и совершился произвол в ноябре. И именно поэтому он повторился — один к одному! — и в декабре, в самый канун Дня Конституции. Ну, чем не насмешка судейских над нашими с вами конституционными правами и свободами?! Урок они преподали простой: за Конституцию, коли желаешь, пей — да исполнять ее не смей! И сообразили его «на троих», в назидание всем, в моем лице, правозащитникам все тот же «федерал» Владимир Сомченко со все той же «нарзаской» А. Ланкиной — третьим был у них на сей раз В. Елкин.

А что же руководство Волгодонского горсуда, тотчас, замечу, оповещенное об этих инцидентах? А кто — как. Председатель не мычит не телится, а его заместитель, Людмила Успенская, так и вовсе невозмутима. «Сомченко удалил из зала суда защитника подсудимого? — переспросила она, выслушав нас с Григорием Заболотским. – Ну, так вот и не будет больше защитник участвовать в рассмотрении этого уголовного дела! А чего ж вы хотели?»

Эх, а вы, земляки, небось, поднимали тосты за Конституцию, которую насилуют все, кому не лень, и кто во что горазд...

Александр ЖАБСКИЙ.

Опубликовано в газете «Волгодонская неделя» № 50 от 18 декабря 2003 г. под рубрикой «Живём помаленьку».

ОНО НА ПАЛОЧКЕ

В своем нынешнем виде Заветинский райсуд представляет собой комическое зрелище. Начать хотя бы с того, что на фронтоне неказистой избушки на улице Ломоносова (который в здешних степях, к слову сказать, отродясь не бывал!), по-прежнему красуется герб несуществующего государства — РСФСР. И топающие в школу по-соседству детишки таращатся на этот раритет, понимая в нём меньше, чем в динозаврах.

«ЛЕЩИ» И «ПОДЛЕЩИКИ»

Однако же и за дверями «музея-заповедника» прошлого диковинок не счесть. Вот, например, совсем еще недавно здесь можно было встретить широко шагавшего в развевающейся мантии жреца Фемиды Николая Олейникова с вечно помятой от беспрестанных разогревов физией. Нынче-то он уж не судья, а не пришей кой к чему рукав, но от того скучнее в заветинской «кунсткамере», поверьте, не стало. Со жрецами, как правило, «напряженки» не бывает, и забредший в райсуд завсегдатай ментовки с радостью обнаружит знакомую личность — бывшего главного районного «следака» Владимира Шафоростова, даром что его мантия чуть не вдвое короче олейниковской.

Но вы на это не обращайте внимания: Владимир Анатольевич тоже орел! Например, если надобно вызвать кого, шлет такие повестки, что почтальоны сбиваются с ног. Скажем, мне, проживающему на одном конце Волгодонска (кто знает город — у авторынка «Лада»), направил однажды судебное извещение аж на Морскую (на которой Центральный рынок).

А хитрющий он, этот жречик! Ему тогда, видимо, страсть не хотелось вошкаться с судебным разбирательством (или боязно было — с ментовской-то грамотешкой), вот он и пустил слушок, дескать оно отменяется. А чтобы его не ущучили (срыв судебного заседания для судьи равносилен, я вам скажу, должностному самоубийству), он и послал мне повестку бог знает куда — в расчете, что она растворится в неведомых далях.

И прогадал, сердешный: в моем городе меня неплохо знают; удивились, конечно, что какой-то заветинский недотепа попутал адрес, но повесточку мне доставили, не погнушались, причем — вовремя. И пришлось новоиспеченному судье Шафоростову в урочный день и час выносить по моему ходатайству знаменитое определение об «отводе себе», прославившее его этим перлом на всю нашу область.

Да, но это все публика обитавшая и обитающая у порога суда, то есть не первого сорта. Настоящие уникумы-«лещи» водятся глубже по коридору. Вот, скажем, шмыгнула бабонька, не на что посмотреть, с неизменно презрительной миной на стертом лице. А между тем, это фигура позначительнее судейских мужиков-«подлещиков»: «сама» помощник председателя суда Ольга Линченко!

У нее знаете какие полномочия? Допустим, тот же судья Шафоростов, при всем его статусе, затверженным именным указом Президента, не в силах позволить стороне по делу знакомиться с его материалами, а Ольга Юрьевна — вправе! Если, конечно, захочет, но на то ведь она и «особа, приближенная к императору»...

Вы думаете, это чепуха и чушь собачья? Мол, мелет чужак, сам не понимая что? Ошибаетесь, уважаемые. На сей случай существует даже особый приказ председателя Заветинского райсуда № 54 от 1 октября 2003 г. Его, правда, никто в глаза не видел, но если я выберу время или в вашем районе сыщется въедливый человек, то вполне можно его вытребовать, а затем и обжаловать в суд как насквозь незаконный. Но пока-то он действует...

Но это, так сказать, хоть и не предусмотренные законом, но все ж таки гласные полномочия Ольги Линченко. А есть и негласные! Она, например (не без ведома, разумеется, председателя вашего райсуда Татьяны Спитановой) может шерстить уголовные дела, как ей вздумается. Скажете, поклеп? Тогда цитата: «Когда Жабский А.В. ее (дверь в канцелярию суда. — Прим. авт.) распахнул, за ней оказалась находившаяся в одиночестве помощник председателя суда Линченко О.Ю. Меня поразило, что она втихую беспардонно доставала из расшитого уголовного дела какие-то листы и вставляла в него новые. Увидев нас, она вздрогнула и поспешно спрятала дело за спину, а следом захлопнула дверь канцелярии ».

Такие показания дал в суде не какой-то там безродный бомж-забулдыга, а глава сельской администрации хутора Вербовый Лог Дубовского района Павел Буданов, свидетельствуя, как говорится «под присягой», о событиях, имевших место в Заветинском райсуде в полдень 17 октября нынешнего года. А вот что на том же суде (речь о котором еще впереди) показал другой свидетель, Хасан Абдулмуслимов, тоже вполне благонравный вербовологовский житель: «Когда Жабский открыл дверь в канцелярию, я увидел, что помощница Спитановой быстро вытаскивает из дела одни листы и меняет их на другие. Она испугалась и захлопнула перед нами дверь».

Так что вот, братцы мои, сколь необъятны «полномочия» у этой «наперсницы» попрания закона! Но главная фигура, самый матерый «лещ» в Заветинском райсуде все-таки не она, а ее «шефиня» — всесильная, как она о себе думает, Татьяна Спитанова, покамест возглавляющая этот суд.

ХАЛЯВА ПЛИЗ!

...1 декабря после обеда в Волгодонском городском суде стоял гудеж! Банкет давала залетная гостья — как вы уже догадались, Татьяна Ильинична. Время от времени из кабинета «федерала» Елены Морозовой выныривали по нужде наши судьи, бесстыдно стирая с раскрасневшихся лиц смачные следы завезенных из «земли Заветной» яств и напитков.

И с чего они этак гуляли, спросите вы? Да уж, конечно, не в честь 20-летия моего переезда в ваши степные края из Средней Азии, случайно выпавшего на тот же день. Нет, Татьяна Ильинична ублажала коллег ради двух очень нужных ей судебных решений.

Одного она, сразу скажу, добилась: судья Елена Лихачева прямо-таки внаглую, без каких-либо оснований, отказала нам со знаменитым волгодонским адвокатом Григорием Заболотским в отмене запрета Заветинской сельской администрации на проведение пикетирования вашего райсуда. А еще бы не добиться, если, дожидаясь начала этого процесса, мы с моим товарищем-адвокатом стали на крыльце Волгодонского суда свидетелями поразительной сцены. Стоя к нам спиной и оттого, понятно, нас не видя, Татьяна Спитанова, не стесняясь многолюдья, во весь голос властно отдавала распоряжения рослому молодцу, чего и в каком количестве заносить в кабинет судьи Лихачевой, попутно растолковывая, как его найти на втором этаже. Когда же ее «грум» заметил наш с Заболотским интерес и его глазки забегали, Спитанова резко смолкла, обернулась, но не сразу поняла свою роковую промашку. И только узнав нас, мертвенно побледнела и сквозанула в «недра» суда. Тем не менее, спустя час щедро, видать, облагодетельствованная Лихачева вынесла столь потребный Татьяне Ильиничне «вердикт».

А вот с другим (вернее, сразу с четырьмя (!) другими) у Спитановой вышел облом. Возлияния в кругу волгодонских коллег продолжались порядочно, надежды на корпоративную солидарность («своих» не выдавать!) возлагались тем большие, чем больше было дружно «принято на грудь». Однако, как сообщает мой источник в Заветинском райсуде, в свою «вотчину» Татьяна Ильинична вернулась чернее тучи. И как в воду глядела: выпили и закусили наши жрецы Фемиды на холяву с большим удовольствием, но нарушать закон ради какой-то (это у вас она «котируется», а в Волгодонске — всего лишь «какая-то») Спитановой и в уме не держали.

ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ

Вот теперь-то, наконец, и настало время рассказать в подробностях об этом особом спитановском интересе.

Корни редкостной, даже по нынешним окаянным временам, ситуации уходят в длящуюся уже долее года волокиту в рассмотрении Заветинским райсудом нескольких уголовных дел, возбужденных в соседнем селе — Дубовском. Но так уж вышло (оба дубовских жреца Фемиды, по ряду причин, взяли самоотводы), что разбирательство этих, довольно «тухлых» дел выпало на долю именно заветинских мантиеносцев.

Положение у них, по правде сказать, хуже губернаторского. С одной стороны, напористо «прессует» дубовская прокуратура, которая, в случае оправдания подсудимых (а оснований для этого более чем достаточно!), потерпит такое сокрушительное фиаско, что мало не покажется. С другой — слишком уж лезут в глаза те «белые нитки», которыми «шиты» упомянутые уголовные дела, и защита, естественно, без конца тычет в них заветинских законников носом. Третий фактор — Ростовский областной суд: он негласно держит сторону председателя Дубовского райсуда Игоря Сухоруких, которому тоже будет весьма неуютно в своем кресле, буде оправдают подсудимых.

Как известно, даже хиляк начинает отчаянно отбиваться, если его припереть к стенке — срабатывает инстинкт самосохранения. Так вот именно этот инстинкт, а вовсе не здравый смысл или, тем более, развитое правосознание (чего, согласитесь, мы всегда ждем от судей) стал все более определять поступки заветинских жрецов Фемиды в уходящем году.

Первым этот животный инстинкт подвел Николая Олейникова. Конечно, в его печальной судьбе изгоя, с превеликим позором изгнанного из судейского сообщества, заволокиченные уголовные дела, «рожденные» в Дубовском, сыграли весьма малую роль, ибо что значит какая-то волокита в сравнении с фальсификацией (!) судебных решений (об этом читайте в «Земле Заветной» № ___ от ____________. — Прим. авт.), однако, думается, и это «лыко» пошло ему «в строку». Однако он — уже «отработанная порода», его судьба Татьяной Спитановой больше в расчет не берется. Но ей-то самой, по ее размыслению, еще работать пока что на тучной и сытной ниве российского правосудия, откуда она спит и видит плавно пересесть в кресло главы Заветинского района. Но мечта сбудется только в том случае, если за год до выборов не случится ничего такого, что подкосит ее карьеру — например, если этот бывший мент Шафоростов не наломает, ей на беду, дров по-олейниковски.

«ДРОВА» ПО-ОЛЕЙНИКОВСКИ

А тот их ломает — сладу нет! Например, что удумал: позволил уже прославившемуся и в Заветном волгодонскому адвокату Заболотскому ознакомиться с материалами уголовного дела, состряпанного дубовским прокурором Николаем Фефеловым в отношении него самого — якобы за клевету на главдубмента Юрия Заикина. А там, насколько нам известно (я в этом процессе являюсь защитником известного адвоката), черт ногу сломит: дело-то стряпалось как попало. И что же ей оставалось? Лишь полагаться на щенячью преданность своего помощника Ольги Линченко.

Вот тогда (чтобы быть точным — 17 октября с.г.) и произошло то, о чем почти месяц спустя свидетельствовали уже мировому судье Волгодонска Ларисе Первой цитировавшиеся выше Павел Буданов и Хасан Абдулмуслимов (и они были не одиноки — аналогичные показания дали и я, и Виктор Буданов, и Григорий Заболотский): Ольга Линченко пошла ради своей «шефини» на небывалое — расшила уголовное дело, изъяла из его материалов ряд документов, недоброкачественно изготовленных дубовскими фальсификаторами (каких именно, пока известно только ей да, вероятно, Татьяне Спитановой) и заменила их новыми. За этим преступным занятием, которому она, зная, что ее непременно «прикроют», не спеша предавалась за дверью канцелярии Заветинского райсуда, ее и «накрыли» многочисленные свидетели.

При виде, что ситуация вышла из-под контроля и все катится в тартарары, у Спитановой, привыкшей всегда быть со щитом и на коне, сдали нервы, и она пошла в разнос. Вопли, которые она исторгала в коридоре «своего» суда (благо, что в тот момент там уже не было процессов) повергли в шок всех, кто стал свидетелем этой безобразной сцены. Мы с Григорием Заболотским записали их на свои диктофоны. Правда, мой спустя несколько часов в этом же суде и сперли, но у Заболотского прекрасная цифровая запись осталась, и когда в вашем районе к руководству вновь придут путевые люди, мы непременно «прокутим» ее по местному радио.

А пока, чтобы вы получили хотя бы приблизительное представление о поднятом председателем (!) Заветинского райсуда «кипеже», вновь процитируем свидетельские показания вербовологовской сельской администрации Павла Буданова. Он, привыкший к чиновной солидности, с недоумением рассказывал, что Спитанова «стала как-то базарно и довольно бессвязно кричать, чтобы никто в суде ей не указывал, как знакомить подсудимых с материалами дел. Склочно выкрикивая эту белиберду, она стала упорно теснить своим мощным торсом собравшихся в коридоре суда людей к выходной двери».

«Мощному торсу» Татьяны Ильиничны мы ничего равнозначного противопоставить не могли — кроме политического протеста. И выразили его в том, что прошли метров двести вниз по улице Ломоносова и вручили главе Заветинской сельской администрации Владимиру Потолохину заявку на пикетирование местного райсуда. Его целью мы определили выражение трех требований к руководству и судьям Заветинского райсуда — о восстановлении в полной мере действия на территории района уголовно-процессуального законодательства России; о прекращении злостной волокиты при рассмотрении уголовных дел и о соблюдении прав и свобод человека и гражданина.

Значимость Потолохина в местной иерархии, судя по всему, такова, что его основная задача — держать «в курсе» сильных мира сего. (Во всяком случае, когда 1 декабря в Волгодонского горсуде шла та самая, затеянная Спитановой пирушка, Владимира Владимировича как мелкую сошку к столу не позвали, и он с печальным лицом сиротливо топтался в коридоре.) Догадались мы с Григорием Заболотским о том ближе к вечеру, когда, стоя под теплым еще солнцем у крыльца райсуда, мирно обсуждали с Николаем Федоровичем Порываевым детали предстоящего пикетирования. Мимо, бережно неся свое опорожненное председательское тело из дощатого сортира суда во дворе, важно прошествовала Татьяна Спитанова и обдала нас взглядом такой замороженности, что людей с характерами «пожиже» тотчас бы заколбасило.

КИДНЭППИНГ

Дальше события развивались стремительно. Появились менты во главе с Игорем Клименко, лейтенантом... дорожно-патрульной службы (так значилось в его служебном удостоверении!), и устроили нам с адвокатом настоящий «киднэппиг». На глазах у Николая Порываева, призывавшего юных работников милиции к благоразумию, и десятков неизвестных нам заветинцев проходивших и проезжавших мимо на велосипедах, нас, применив физическое насилие, беззастенчиво похитили.

Не позволив даже забрать лежавшее на скамье в коридоре суда наше личное имущество — портативный ксерокс Заболотского, мои фотоаппарат и диктофон, еще кое-что по мелочи, но достаточно ценное, похитители приволокли нас в ментовку напротив, где незаконно лишили свободы в течение почти четырех часов, не предпринимая при этом практически никаких процессуальных действий! Однако из путаных объяснений «коновода» похитителей — лейтенанта Клименко (оказавшегося, надо признать, человеком достаточно незлобивым и по-своему даже гуманным: когда наше с Заболотским пребывание в милицейском застенке «зашкалило» за три часа, и я стал требовать от похитителей, чтобы нас накормили, он великодушно поделился со мной своим «тормозком»), мы поняли, что нам вроде бы «шьют» — не больше не меньше! — административное правонарушение: будто бы мы «не так» вели себя в суде.

Постепенно картина прояснилась. Оказалось, что первотолчком был раздраженный звонок, видать, не слишком удачно опроставшейся в сортире Татьяны Спитановой в дежурную часть РОВД, откуда за нами и послали ментовский наряд. Позже всплыло некое заявление все той же Спитановой начальнику районной милиции Владимиру Мартыненко, оказавшееся на поверку вовсе не заявлением (ибо председатель райсуда сочла «западло» для себя что-либо просить у мента, пусть даже и самого главного в Заветном), а судебным решением, в котором она дала Мартыненко указание: «...привлечь к административной ответственности граждан Заболотского Григория Евгеньевича и Жабского Александра Васильевича по ст. 17.3 КоАП РФ — неисполнение законного требования судьи о прекращении действий, нарушающих установленные в суде правила». Таким образом, она признала себя не только участником, но и инициатором и организатором киднэппинга — по-русски говоря, похищения людей, которое у нас, как и во всем мире, карается весьма строго.

Справимся в Уголовном кодексе. Там есть статья 126, которая так и называется «Похищение человека». Вообще-то оно наказывается лишением свободы на срок от четырех до восьми лет. Но! Но если «то же деяние» совершено группой лиц по предварительному сговору (пункт «а») и в отношении двух или более лиц (пункт «ж»), то наказание уже «покруче» — до десяти годков отсидки. Ну а коль эти «деяния», как уточняет часть 3-я этой же статьи, совершены организованной группой (а наряд милиции, посланный дежурным по РОВД по указанию судьи — самая что ни есть «организованная группа» на свете!), то им «светит» аж до пятнадцати лет лагерей.

Вот именно такого наказания мы с Григорием Заболотским и намерены добиваться для Татьяны Спитановой, Игоря Клименко и их сообщников по нашему похищению 17 октября нынешнего года. Они это, надо думать, хорошо понимали с самого начала, отчего организатор преступления — председатель Заветинского райсуда не мешкая развила бурную деятельность. Тут было все: и обман сообщников, и слезные мольбы, и вероломство коллег, и, что самое удивительное (ведь наши методы защиты и самозащиты в кругах судейских хорошо известны), недооценка жертв похищения.

«ПОДСТАВА»

Чтобы у наивного служаки Игоря Клименко и других юнцов-ментов, очертя голову похватавших нас на глазах у изумленных обывателей, не дал часом слабину сфинктер, им было обещано, что состряпанные ими административные дела рассмотрит «свой» судья Шафоростов (самой Спитановой, мол, нельзя — она заявительница, стало быть лицо заинтересованное) и влепит нам на «полную катушку». (А смысл в этом вот какой: будучи осужденными даже и за административное правонарушение, мы уже не сможем тащить к ответу похитителей, которые сразу превратятся из преступников в благородных стражей закона, мужественно пресекших посягательство на правопорядок.) Однако, получив из РОВД административные материалы на нас с Заболотским, Владимир Анатольевич тотчас переслал их в Волгодонский горсуд — по месту нашего жительства, поступив, конечно, вероломно по отношению к сообщникам Спитановой, но зато в полном соответствии с частью 1-й статьи 29.5 КоАП РФ, гласящей, что «по ходатайству лица, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, дело может быть рассмотрено по месту жительства данного лица».

Однако это не означает, что, скинув изначально «дохлое» дело со своих плеч долой, Татьяна Ильинична, выкинула его вон и из сердца. Сфинктер-то ведь не только у лейтенанта Клименко и лихих «клименковцев» играет! И потому она стала, принимая превентивные меры, осаждать заместителя председателя областного суда М. Огульчанского просьбами поднажать на своих волгодонских коллег, дабы те не вздумали вынести в отношении нас с Заболотским гибельные для нее и ее сообщников решения.

Говорят, Огульчанский ей это пообещал, однако, насколько можно верить председателю Волгодонского горсуда, на эту тему (как и на любые другие в последние полтора года!) с ним не говорил. Предположить же, что один из членов руководства областного суда опустился бы до такого рода двусмысленных бесед с мировыми судьями Волгодонска Ларисой Первой и Надеждой Светловской, принявшими к рассмотрению административные дела в отношении, соответственно, меня и Григория Заболотского, — значит, вовсе не разбираться в закулисных «технологиях» судейского сообщества.

Впрочем, само рассмотрение названными мировыми судьями наших административных дел 14 ноября с.г. лучше всего свидетельствуют о том, что у них была полнейшая свобода рук. А если у наших судей руки развязаны (то есть не связаны указаниями вышестоящих судейских начальников и прокуроров, взятками и обещаниями оказать «дружескую услугу»), они умеют выносить настолько законные решения, что даже видавшие виды правозащитники удивляются, как хороши и справедливы у нас, оказывается, законы.

«ПЕРВЫЙ ТАЙМ МЫ УЖЕ ОТЫГРАЛИ»

И вовсе не в пользу организатора и исполнителей киднэппинга — судьи признали нашу полнейшую с Заболотским невинность. Похитителей это, по рассказам знакомых заветинцев, повергло сперва в шок, а там и ступор. Еще бы: надвинулась реальная угроза накликать, в перспективе, на свои седалища столь чувствительные последствия, что не только от Спитановой уплывет, как мираж, кресло главы района, но как бы и всей гоп-компании не привелось надышаться миазмами параши.

Положение осложнялось еще и тем, что у райначмила Мартыненко еще с 19 час. 20 мин. 17 октября с.г. — то есть с момента, как тот собственноручно зафиксировал время получения нашей жалобы на свершившийся произвол, она лежала да так и лежит без ответа. Днем позже, уже из Волгодонска, мы с адвокатом Заболотским послали копию этой жалобы и прокурору района Юрию Блохину, которому еще 6 дней спустя направили уже развернутое заявление в порядке ст. 141 УПК РФ о совершенном в отношении нас целом «букете» преступлений, попросив возбудить уголовные дела

— по фактам превышения должностных полномочий — в отношении работников ОВД Заветинского района И. Карпенко, И. Молчанова, А. Московченко;

— по фактам незаконного лишения свободы в течение 3 час. 50 мин. в здании ОВД Заветинского района — в отношении тех же И. Карпенко, И. Молчанова и А. Московченко, а также начальника милиции общественной безопасности района В. Гайворонского и оперативного дежурного по РОВД по фамилии Сидоренко);

— по фактам укрывательства вышеуказанных преступлений — в отношении начальника РОВД В. Мартыненко В.И., начальника милиции общественной безопасности района В. Гайворонского и оперативного дежурного по РОВД Сидоренко.

Однако ваш райпрокурор Юрий Блохин, который в отличие от своего дубовского коллеги Николая Фефелова, в своем районе фигура явно не первого плана, опасливо выжидал, чем кончится дело в суде, и, трусясь от страха за свою шкуру, тем не менее не спешил реагировать даже и через месяц (хотя к тому времени мы с адвокатом Заболотским уже разослали аналогичные заявления во все мыслимые прокурорские инстанции, а также и Президенту, причем не по одному разу!), «позабыв», что закон отводит ему на это всего-навсего три дня.

В каких-то подпольных штабах, законспирированных «покруче», чем «схроны» свергнутого Саддама, дым шел от голов, решавших, что теперь делать. Не боясь ошибиться, думаю, что в конце концов именно Татьяна Спитанова дала Юрию Блохину команду по-быстрому снестись с прокурором Волгодонска и упросить опротестовать «отлупы» наших мировых судей.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛИНИЯ СПИТАНОВСКОЙ ОБОРОНЫ

Н-да, другого рубежа у организаторов и исполнителей нашего похищения просто не оставалось. И, вероятно, лишь крайняя степень отчаяния, охватившего незадачливую заветинскую камарилью, смягчило сердце обычно не слишком отзывчивого на чужую беду Валентина Федорова.

Могу себе представить, какие чувства обуревали в этот момент Валентина Ивановича, только в этом году (при его-то непомерной спеси и привычки считать себя «белой костью»!) заслужившего своей «работой» целых два «строгача». Ведь ему, если называть вещи своими именами, предлагалось не подавая виду хлебнуть ослиной мочи.

Конечно, наш старший советник юстиции, под носом у которого вольно правит бал криминал, а под служебными окнами зама клубится вечерами излюбленная «тусовка» наркоманов, никакая не «белая кость». Но все же и он, разумеется, понимал, что «ловить» в стряпне заветинских ментов ну ровным счетом нечего! Однако «мочу» «пригубил» — и теперь вечно будет ею попахивать.

Видели б вы те его протесты! Даже желторотые питомцы нашего юридического лицея, и те расхохочутся, если услышат неуклюжие «аргументы» взрослого дяди с полковничьими погонами на прокурорском мундире — до такой степени они не смехотворны. Поэтому нечего удивляться, что в апелляционной инстанции — Волгодонском горсуде их ждала печальная судьба. Федеральный судья Татьяна Терентьева хоть еще рассмотрела, для вида, в открытом судебном заседании административный материал на адвоката Заболотского, а что до меня, то ее коллега — Людмила Докина даже и до такой чести для горпрокурора, унизившегося, как выражаются юристы, «ниже низшего предела», не снизошла, а попросту отвергла его протест без рассмотрения.

А ЗА «БАЗАР» ОТВЕТЯТ!

Итак в начале декабря во всей этой затеянной Спитановой преступной возне вокруг нас с Григорием Заболотским поставлена жирная правовая точка: административные дела прекращены за отсутствием событий административных правонарушений. Это означает, что судебной властью официально подтверждено то, что всем и так было отлично известно: ничего противоправного мы с моим товарищем-адвокатом не совершали.

Но это же одновременно означает и другое: все, что на нас наклепали судья Спитанова, ее помощник Линченко (а она наклепала, будьте уверены — жаль только, нет места и времени отвлекаться еще и на ее поклепы!), а также «коновод» похитителей — Клименко и другие милиционеры — все это «химически чистая» клевета, которая, дайте срок, пойдет в «нагрузку» к основным преступлениям в отношении волгодонских адвоката и журналиста! Кроме того, теперь, когда все обвинения, «повешенные» на нас, полностью сняты, отчетливей стали видны прегрешения не только основных «фигурантов» этой истории, но и их покровителей.

Впрочем, мы с Григорием Заболотским и раньше не зевали. Уже второй месяц мы последовательно добиваемся привлечения к уголовной ответственности за укрывательство описанных здесь преступлений заветинского райпрокурора Юрия Блохина, а также кой-кого из областной прокуратуры, кто приходит ему на выручку. Очередным кандидатом в укрыватели стал начальник управления областной прокуратуры по надзору за расследованием преступлений, старший советник юстиции (то есть прокурорский «полковник») В. Такиджьян, написавший нам в письме № 15/1-469-03 от 16 декабря с.г., что Блохин, оказывается, не только давным-давно провел проверку нашего заявления, но и еще 13 ноября этого года вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по указанным нами фактам.

Любопытнейшая оговорка! Тогда ведь, 13 ноября — за день до рассмотрения волгодонскими мировыми судьями состряпанных Игорем Клименко административных материалов, когда Татьяна Спитанова полагала, что уже обеспечила его благоприятный для нее исход беседой с М. Огульчанским, им в Заветном казалось, что все будет «тип-топ»: нас с Заболотским осудят, так что нам в наших просьбах уже можно отказывать.

Ай, как же вы поспешили, Юрий Николаевич! Разве можно так, по-мальчишески, попадаться на удочку прохиндеев?! Вы только подумайте, как нам с Заболотским будет сладостно отменять это ваше постановление, которое вы, наврав В. Такиджьяну (а он вас за это ох не похвалит!), и не думали нам посылать! А потом — еще слаще! — добиваться привлечения и вас самого к «уголовке»: тут уж, будьте уверены, мы, как Спитанова, не оплошаем!

...Ладно, друзья, давайте закругляться, ибо эта ваша заветинская шантрапа мне уже порядком осточертела. Будет что нового — расскажу. Да вы и сами узнаете, непосредственно, так сказать невооруженным глазом наблюдая метаморфозы, которые вот-вот начнут происходить то в суде, то в милиции, а то в прокуратуре.

И не бойтесь вы их: они только в стае смельчаки, а по отдельности — дерьмо на палочке!

Александр ЖАБСКИЙ,

независимый журналист и правозащитник.

г. Волгодонск.

Опубликовано в независимой газете Заветинского района Ростовской области «Земля Заветная» в начале 2004 г.