Сергей МИРОНОВ: «Я люблю одиночество»
Проект «Моё поколение» я начал, напомню, весной 2006 года и первым, кому послал свои шероховатые вопросы, признаюсь, оказался Сергей Михайлович МИРОНОВ — он тогда был председателем Совета Федерации Федерального Собрания России и председателем российской партии Жизни. Послал, честно говоря, без особых надежд, что называется на арапа. И был очень удивлён и тронут, что всего через пару недель, если не дней через 10 по электронке же пришёл ответ — точнее, ответы Сергея Михайловича. Однако по ряду политических причин напечатать мне их в газете «Санкт-Петербургский курьер», где я тогда работал и где стартовал проект, не удалось. Главной причиной явилось то, что газета как раз тяготела к партии Жизни и её хозяин не хотел дразнить гусей в Смольном.
С тех пор утекло много воды: партия Жизни трансформировалась в «Справедливую Россию», а Сергей Миронов лишился поста председателя Совфеда. А мне все эти годы было не по себе, что его откровенное интервью (Сергей Михайлович оставил без ответа всего один-единственный вопрос) так и не увидело свет. Увы, издания, готового его опубликовать, я по-прежнему не вижу и сейчас, поэтому решил обнародовать на своём сайте.
— Вспоминаете ли вы прошедшее не в связи с событиями личной жизни? Если да, то что именно вспоминается из 50-х, 60-х, 70-х, 80-х, 90-х годов?
— 50-е годы не помню, 60-е в моей памяти — полет Юрия Гагарина и безхлебье 63-64 гг. 70-е — Битлз, Высоцкий. 80-е — Олимпиада, перестройка. 90-е — ГКЧП, начало большого «хапка».
— К чему в прошлом больше тяготеет ваша душа?
— К геологии, где я работал до 1991 года.
— Подпадали ль вы под чьё-то человеческое влияние (в том числе и творческое или, если хотите, за исключением творческого) и насколько сильно?
— Мне на многих хотелось быть похожим — это, конечно, в юности.
— К чьёму мнению вы сейчас прислушиваетесь? А к чьёму и не хотели бы, да приходится?
— К счастью, второе — исключено. Прислушиваюсь к мнению друзей, товарищей по Российской партии ЖИЗНИ.
— С кем и с чем вы считаетесь охотно?
— С жизнью.
— А с кем — скрепя сердце?
— Бывает.
— А с кем — с отвращением, но деваться некуда?
— Ни с кем.
— Как вы преодолеваете одиночество? Или даже не пытаетесь его преодолеть? Если так, почему?
— Я его люблю.
— С какого времени вам стало интересней быть с собой, нежели с другими людьми?
— Это началось в геологии, когда по несколько месяцев – все на людях. Любил одиночные маршруты, оставался в лагере дежурить один, когда все уезжали на отгулы — читал, думал, что-то писал, о чём-то мечтал.
— Когда у вас была последняя любовь? Какая она, по вашему ощущению: последняя в жизни или будут ещё?
(Без ответа).
— Как вы готовитесь к смерти? Вы уже начали прощаться с жизнью? Как это происходит?
— Человек не должен долго и постоянно думать о смерти. Надо просто жить, а не отравлять свое существование мыслями о неизбежном конце.
— Есть ли ещё что-то такое в жизни из её явлений (не проявлений!), что вам пока не известно и неизведанно? Есть ли, другими словами, для вас в жизни что-то непознанное?
— Да.
— Что сейчас способно доставить вам настоящую радость, а что — огорчение и печаль?
— Жизнь.
— Когда, по-вашему, заканчивается жизнь? В момент смерти? До неё? Когда-то после?
— Когда о тебе забудет последний человек на Земле.
— В какое время года вам лучше работается? В какое время суток лучше думается?
— Работается хорошо всегда. Думается лучше — рано утром.
— Какие предметы материального мира сейчас имеют для вас значение, а какие — нет?
— Книги и камни — да. Остальное по мере надобности.
— По каким делам, по-вашему, вас запомнят все?
— Мечтать не вредно!
— Ну, а знакомые с вами люди, ваши родные и близкие?
— Знают только они.
— Когда вы поняли, что ваше дело не имеет абсолютной значимости в вашей жизни?
— Мне жаль тех, кто пришёл к этому.